Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Истории любви». Выпуск №2 - Альманах Российский колокол

Девушка боялась потерять Романа. Первая любовь – сильное чувство. И за эту любовь, за своё счастье она готова была сражаться. Она как будто напрочь забыла, что он женатый человек. Старалась не думать об этом. И всеми силами пыталась обратить его внимание на себя – то специально роняла ноты, а потом, когда он наклонялся поднять, будто случайно сталкивалась с ним плечами; то говорила, что у него пиджак в мелу, и делала вид, что чистит; то засиживалась у него в кабинете допоздна – мол, хочет выучить новую пьесу, а потом просила её проводить, потому что одной – темно и страшно.

* * *

На творческом вечере, посвящённом Чайковскому, Лиза играла отрывок из «Пиковой дамы». Её исполнение вызвало бурю оваций. На сцену поднялся и учитель по скрипке. А вечером Роман Владимирович сам вызвался проводить Лизу домой.

Темнело, Роман и Елизавета шли не спеша. Зима была на исходе, и их следы заметал мягкий февральский снежок.

– У меня замёрзли пальцы, – сказала Лиза. Роман взял её руки в свои, подышал на них, а потом вдруг взял и поцеловал.

Лиза подняла на него глаза:

– Роман Владимирович, я хочу вам что-то сказать. – Простите, но я вас… я люблю вас. Поцелуйте, пожалуйста.

«Сейчас или никогда», – думала она в этот момент. И от этой решимости, от чрезмерного нервного напряжения по щекам её ручьём полились слёзы.

– Не плачь, не надо. Ты молодец. Мы все имеем право на счастье. И об этом стоит говорить. Вытри слёзы и послушай меня.

… Я тоже был безумно влюблён. Мы познакомились, встречались полгода. Потом я сделал ей предложение. Я считал себя самым счастливым человеком на земле. Любовь вскружила мне голову. Каждое утро я готовил для неё завтрак.

Я исполнял все её капризы. Я делал всё, чтобы она была счастлива, – я этого хотел, потому что сильно любил. Но с Лизой мы прожили всего три с половиной года.

– Лиза? – переспросила девушка удивлённо.

– Да, Лиза, она твоя тёзка. Когда ты в первый раз играла тогда на скрипке, я думал о ней. Она сказала, что хочет уйти. Я пытался поговорить. Она призналась мне: «Есть другой». Мы развелись, сейчас она в Англии. Кто бы знал, как тяжело было мне! Но я заставил себя вычеркнуть эту женщину из своей жизни. Сейчас один. Работа, друзья. Родителей похоронил, трёшка в Москве осталась. Как-то так всё.

Он задумался. Лиза молчала, не знала, что тут можно сказать. Утешать в такой ситуации – глупо. Сочувствовать тоже.

– Лиза, – обратился к ней Роман Владимирович после паузы, – мне двадцать шесть лет, тебе – шестнадцать. Десять лет – большая разница.

– Мне нужны только вы. Я не отступлюсь, – уверенно отчеканила Лиза.

* * *

… Начались встречи. Между делом Лиза с отличием окончила музыкальную школу, с золотой медалью – одиннадцатый класс, поступила в московскую консерваторию.

Туда же устроился преподавать Роман. Спустя год Лиза представила его своим родителям, а в конце пятого курса вышла за него замуж. Защитив диплом, осталась преподавать теорию музыки.

И вновь конец августа. Лиза стала мамой! Пока ещё она в роддоме, и на тумбочке у её кровати – огромный букет тёмно-бордовых роз. У Лизы всё хорошо: у неё есть малышка Дашенька, есть обожаемый и такой заботливый муж. Она смотрит на цветы и память отматывает назад – тот сквер, уходящая вдаль пара на лавочке и её мечты…

– Господи, какое счастье: любить и быть любимой! – вслух произносит она.

Наталья Леонова

Наталья Владимировна Леонова родилась в г. Угличе Ярославской области 15 февраля 1947 года. Окончила в 1970 году филологический факультет Киргизского государственного университета (г. Фрунзе, ныне Бишкек). После окончания учёбы начала трудовую деятельность в школе преподавателем русского языка, отслужила в милиции 15 лет, работала в педагогическом университете заведующей педагогической практикой. В 2001 году поменяла место жительства, переехала в Калининградскую область, проработав там в средней школе, ушла на пенсию. Вдова, двое взрослых сыновей. Пишет с юности, в основном короткие исторические рассказы. В её копилке книг есть три издания серии «Уральские рассказы» (об уральском казачестве) и «Круги тёмные». В последнем – рассказы-детективы. В этом году издана её книга «Алые зори Великой степи» о казахских властителях и их судьбе. Принимает активное участие в издании альманахов «Российский колокол» и «Форма слова», где печатаются её рассказы, и в «РосКоне».

Жёлтая акация

Лето, а тут беготня по уральским банкам в поисках кредита на обучение в Америке. Марьяна уж разуверилась в благополучном исходе дела, поездка отложится, придётся подавать документы в какой-нибудь вуз в Уральске, уже всё равно. Надо закладывать квартиру, но мама противится этому. До этого не возражала против поездки в далёкую страну, а сейчас начала отговаривать. Рискованно всё, чуть что случится с дочерью – и не доберёшься, что-то ещё она имела против, но недоговаривала. Бабушка её была знахарка. Все травы в степи знала, собирала, все её называли чудаковатой. Называли, может быть, и грубо, но красива она была – язык не поворачивался, видно, не глядела она на женихов, так одна и осталась с дочкой на руках. Кто отец дочери, упрямо не говорила, ненашенский – сказала, как отрубила.

Через неделю Марьяна, добившись всё же кредита от «Болашак», уже была в университете Южной Дакоты. Столица Пирр впечатлила её своими зданиями, такие у нас только начинают строить. Виднелись снежные вершины далёких гор, яркое синее небо и зелёные холмы. Такими же красками встречала её и Алма-Ата, когда ездили с классом на экскурсию. С водопадов Уилстоун дул прохладный ветерок и слышался их далёкий шум. Здание университета совсем не впечатлило – было оно приземистым, просторным, правда, каждый факультет отделён друг от друга.

Марьянин факультет был биологический и вообще занимал огромное пространство, расположен прямо в ботаническом саду. На следующий день она знакомилась уже с музеем университета. Бегло оглядела стенды и экспонаты, отложив их изучение до следующего раза.

Взгляд её задержался на старых фото. Люди в старинной одежде – точно так же одевались казаки у нас на Урале. И как будто током ударило: с фото на неё смотрело до боли знакомое лицо. Взгляд женщины пронизывал, звал за собой. Это лицо прабабушки, точно её, и одежда на ей казачья, и волосы, заплетённые в