Архитектура. Как ее понимать. Эволюция зданий от неолита до наших дней - Мария Борисовна Элькина

наместником бога. Горожане объединялись вокруг того, что казалось им священным. Здесь, конечно, нужно оговориться и упомянуть, что многие все равно стремились бежать от налогов и навязанных порядков, и их нередко удерживали силой. Однако даже она, не будь у нее оправдания в виде большой идеи, едва ли оказалась бы эффективна.

Сакральную природу имела не только власть, но и сам город. Принадлежность к нему делала человека особенным, отличала от жителей деревни и других городов.

В эпосе о правителе Урука Гильгамеше герой совершил путешествие через леса, горы и воды, чтобы найти бессмертие. Он добыл волшебный цветок вечной жизни, но на пути домой змея украла его, пока Гильгамеш купался. Он возвращается в Урук и касается его стен, говоря своему спутнику, корабельщику Уршанаби:

«Поднимись, Уршанаби, пройди по стенам Урука,

Обозри основанье, кирпичи ощупай —

Его кирпичи не обожжены ли

И заложены стены не семью ль мудрецами?»[32]

Доступной Гильгамешу альтернативой бессмертию оказывается город. Он дает возможность оставить что-то после себя следующим поколениям, фиксирует в камне сложившийся порядок вещей, делая его, хотя бы иллюзорно, более долговечным.

Город начинается с мифа. Древний Рим, известный исключительно хорошо для своего времени развитыми инженерией, гражданскими институтами и светской архитектурой, мыслил себя в первую очередь как легенду, а не как функцию. И у него тоже была сакральная сердцевина, даже в более буквальном значении, чем в городах Междуречья. Согласно преданию, один из основателей Рима, Ромул, вырыл яму и накидал в нее фруктов из первого урожая, после чего каждый житель Рима взял горсть земли и бросил сверху. Это место называется Umbilicus Urbis, все расстояния в империи измерялись от и до него. Umbilicus в переводе с латыни означает «пуп» – Umbilicus Urbis как бы соединял Рим с силами самой земли. В городе миф находит физическое воплощение, абстрактная идея обретает форму и, наконец, трансформируется в жизненный уклад десятков, сотен и миллионов людей.

История городов опровергает представление о линейности прогресса, неуклонном стремлении от хаоса к порядку. В первых городах были и аккуратно проложенные улицы, и довольно развитая инфраструктура водопровода и канализации. В Мохенджо Даро на территории современной Индии археологи обнаружили общественные туалеты. А вот знаменитый древнегреческий полис Афины был устроен вполне беспорядочно. Живший в них Гипподам из Милета, автор первой в истории градостроительной теории, считал сетку прямых перпендикулярных друг другу улиц идеалом пространственной организации государства. Такую систему до сих пор называют гипподамовой. Она оказалась незаменима при устройстве колоний: самими греками, Александром Македонским, древними римлянами. Ею же охотно пользовались европейцы, переселяясь на американский континент.

Роль регулярной уличной сети до сих пор видится во всех отношениях двоякой. С одной стороны, попытка систематизации города кажется жестом несомненного гуманизма, заботы о населении. Правильно проложенные проходы и проезды – это еще и возможность налаживать инженерные системы, держать кварталы в чистоте. С другой, упрощающее регулирование по самой сути своей тоталитарно, оно означает известную степень несвободы граждан, невозможность отклониться от навязанного порядка, пренебрегает естественным рельефом местности. Неслучайно именно среди колонизаторов гипподамова система стала столь популярна как метод подчинения завоеванных городов и разбивки новых в покоренных землях. Она проста и позволяла выглядеть благодетелем, одновременно довольно жестко навязывая правила.

«Если выпало в империи родиться // лучше жить в глухой провинции у моря» – мы привыкли читать строки из «Писем римскому другу» Иосифа Бродского в политическом контексте, но и в градостроительном они совершенно точно отражают ситуацию. Древний Рим – хаотично застроенный, почти лишенный улиц, перенаселенный и зловонный мегаполис. Городская канализация, клоака Максима, долгое время была открытой, то есть устраняла только нечистоты, а не их запах. Жизнь в бедных кварталах не показалась бы значительно лучше, чем быт рабочих в капиталистическом Петербурге конца XIX века или в современных трущобах. Колонии же, как правило, имели при меньшем населении лучшую инфраструктуру: четко и сравнительно свободно распланированные улицы, стандартный набор гражданских сооружений – базилику, термы, стадион, театр.

Римское градостроительство подарило миру массу тех урбанистических благ, которые по ошибке иногда кажутся чертой исключительно нашего времени. В Антиохии главная торговая улица благодаря продавцам, не желающим упускать прибыль, была освещена ночью, производя на путешественников, наверное, большее впечатление, чем на нас лондонская Оксфорд-стрит. Еще одна черта чрезмерно насыщенной жизни, дорожные заторы, тоже проявилась в Римской империи. Две центральные сквозные магистрали, декуманус и кардо, часто создавали пробку из транзитных потоков на своем пересечении, то есть в самом центре города.

В I веке жизнь цивилизации происходила между двумя мегаполисами: Римом и Чанъанем в Китае. Китайская столица, к слову, была больше Рима, как по площади, так и по населению, скрупулезно разделена на кварталы и районы, а ее существование оказалось не в пример более стабильным. Деградация и падение Римской империи положило конец не только великому городу, чье население сократилось с предполагаемого миллиона до пары десятков тысяч человек, но и всей европейской урбанизации.

На протяжении нескольких сотен последующих лет история городов развивалась между Византией и Китаем, а Европа вплоть до XII века оставалась скорее сельской местностью с разбросанными по ней замками и монастырями.

Средневековые города, как правило, росли вокруг рынков. Приехав в старую Европу, ищите на карте рыночную площадь и будьте уверены, что она и главная, и самая старая.

Миф средневекового города – миф о свободе. Феодальный уклад предполагал всего два способа обогащения, земли и войну, и по большому счету только один тип общественных отношений, подчинение одного человека другому. Города предложили торговлю как источник дохода и сообщество независимых людей в качестве социальной модели. «Городской воздух делает свободным» – поговорка, появившаяся в Германии и имевшая буквальное значение: проживший в городе один год и один день законом освобождался от феодальной зависимости. Дело, конечно, не только в формальности: города давали возможности людям, готовым полагаться на себя.

Античные города мы можем наблюдать теперь только в виде руин и отдельных сохранившихся зданий, и иногда, где мы часто и не догадываемся, – сетки улиц.

А вот многие средневековые поселения сохранились настолько хорошо, что почти не нужно воображения, чтобы представить их себе. Отличительная особенность средневекового урбанизма – спонтанность. В нем все как будто случайно, и в первую очередь – узкие и редко прямые улицы. Здание ратуши на рыночной площади служило одновременно и складом для товаров. Другим обязательным сооружением был, разумеется, собор.

У большинства из нас есть два диаметрально противоположных мнения о средневековом городе. Одно, родом из XIX века, говорит, что он