Руссо и Революция. История цивилизации во Франции, Англии и Германии от 1756 г. до 1756 г. и в остальной Европе от 1715 г. до 1789 г. - Уильям Джеймс Дюрант

их произведения, но редко или никогда не обращаем внимания на авторов. Мы считаем, что им достаточно платят, если их книги продаются, и, конечно, оставляем их в их колледжах и безвестности, благодаря чему нас не беспокоят их тщеславие и дерзость..... Я, автор, должен признать такое поведение весьма разумным, ибо, по правде говоря, мы - самое бесполезное племя".33

Но, по его признанию, он тоже был автором, тщеславным и объемным. Скучая в своем замке, он исследовал прошлое, словно желая погрузить корни своего разума в самые богатые швы. Он составил "Каталог королевских и знатных авторов Англии" (1758) - их знатность оправдывала их авторство, а первоклассные люди, такие как Бэкон и Кларендон, могли претендовать на него. Он напечатал триста экземпляров и раздал большинство из них; Додсли рискнул выпустить тираж в две тысячи экземпляров; они продавались охотно и принесли Уолполу такую славу, которая, должно быть, заставила его повесить голову от стыда. Он усугубил свое унижение пятью томами "Анекдотов о живописи в Англии" (1762-71), увлекательной компиляции, заслужившей похвалу Гиббона.

Словно отдыхая от столь кропотливой научной работы, Уолпол написал средневековый роман "Замок Отранто" (1764), который стал матерью тысячи историй о сверхъестественных чудесах и ужасах. Он соединил тайну с историей в книге "Исторические сомнения в жизни и правлении короля Ричарда III" (Historic Doubts on the Life and Reign of King Richard III). Как и другие после него, он утверждал, что Ричард был опорочен традицией и Шекспиром; Хьюм и Гиббон назвали его аргументы неубедительными, Уолпол повторял их до самой смерти. Обратившись к событиям, о которых он знал не понаслышке, он написал мемуары о правлении Георга II и Георга III; они интересны, но пристрастны. Закованный в свои предрассудки, он мрачно смотрел на свое время: "вероломные министры, насмешливые патриоты, самодовольные парламенты, слабоумные принцы".34 "Я вижу, что моя страна идет к гибели, и нет человека с достаточным количеством мозгов, чтобы ее спасти";35 Это было написано в 1768 году, когда Чатем только что создал Британскую империю. Четырнадцать лет спустя, когда король и лорд Норт, казалось, погубили ее, Уолпол заключил: "Мы полностью выродились во всех отношениях, что, я полагаю, характерно для всех падающих государств";36 Через поколение маленький остров победил Наполеона. Все человечество казалось Уолполу зверинцем "породистых, недолговечных, ... комичных животных".37 Он не находил утешения в религии. Он поддерживал установленную церковь, потому что она поддерживала правительство, которое оплачивало его синекуры, но он откровенно называл себя неверным.38 "Я начинаю думать, что глупость - это материя, и ее нельзя уничтожить. Если уничтожить ее форму, она примет другую".39

Некоторое время он думал, что сможет найти стимул во Франции (сентябрь 1765 года). Перед ним были открыты все двери; мадам дю Деффан приняла его как замену д'Алемберу. Ей было шестьдесят восемь, Уолполу - сорок восемь, но этот промежуток исчез, когда их родственные души встретились в ласковом обмене отчаянием. Ей было приятно обнаружить, что Уолпол согласен с большей частью того, что говорил Вольтер, но готов пойти на костер, чтобы не дать ему сказать это; ведь он с ужасом думал о том, что произойдет с европейскими правительствами, если христианство рухнет. Он осуждал Вольтера, но высмеивал Руссо. Именно во время этой поездки в Париж он написал письмо, якобы от Фридриха Великого, в котором приглашал Руссо приехать в Берлин и насладиться более гонениями. "Копии распространились как лесной пожар", и "посмотрите на меня à la mode!".40-он сменил Юма в качестве льва салонов. Он полюбил веселый и беспощадный Париж, но утешался тем, что "французы в десять раз более презренны, чем мы [англичане]".41

После возвращения домой (22 апреля 1766 года) он начал долгую переписку с госпожой дю Деффан. Позже мы увидим, как он беспокоился, чтобы ее привязанность не сделала его смешным; однако, вероятно, именно для того, чтобы увидеть ее снова, он посещал Париж в 1767, 1769, 1771, 1775 годах. Ее любовь заставила его забыть о возрасте, но смерть Грея (30 июля 1771 года) напомнила ему о его собственной смертности. Он удивил себя тем, что дожил до 1797 года. У него не было финансовых проблем; в 1784 году его доход составлял 8 000 фунтов стерлингов (200 000 долларов?) в год;42 а в 1791 году он унаследовал титул лорда Орфорда. Но подагра, начавшаяся в двадцать пять лет, продолжала терзать его до самого конца. Иногда, как нам рассказывают, из его пальцев вырывались скопления "мела".43 В последние годы жизни он исхудал и одеревенел, и иногда слугам приходилось переносить его из комнаты в комнату; но он продолжал работать и писать, и когда приходили посетители, они удивлялись яркому интересу в его глазах, бдительности его вежливости, веселости его речи, быстроте и ясности его ума. Почти каждый день знатные люди приходили посмотреть на его знаменитый дом и разнообразную коллекцию; Ханна Мор в 1786 году, королева Шарлотта в 1795-м.

Однако скончался он не на Земляничном холме, а в своем городском доме на Беркли-сквер, 2 марта 1797 года, на восьмидесятом году жизни. Словно сожалея о том, что в его мемуарах и письмах так много колких строк, он приказал запереть свои рукописи в сундук и не открывать, "пока первый граф Уолдегрейв, достигший тридцатипятилетнего возраста, не потребует этого".44 Таким образом, мемуары были опубликованы только в 1822 году или после него, когда все, кто мог обидеться, уже умерли. Некоторые из писем были опубликованы в 1778 году, другие - в 1818, 1820, 1840, 1857 годах. ...Во всем англоязычном мире есть мужчины и женщины, которые прочли каждое слово этих писем и дорожат ими как одним из самых восхитительных наследий просветительского века.

V. ЭДВАРД ГИББОН

"Хорошие историки, - писал Уолпол одному из них, Робертсону, - самые скудные из всех писателей, и неудивительно! Хороший стиль встречается нечасто, тщательная информация - еще реже, а если они встречаются, то каков шанс, что к ним добавится беспристрастность!"45 Гиббон не вполне соответствовал последнему испытанию, но и Тацит, который один может стоять с ним в одном ряду среди высших историков.

1. Подготовка

Гиббон написал или начал шесть автобиографий, которые его литературный душеприказчик, первый граф Шеффилд, сшил в удивительно хорошо сшитые, но излишне очищенные, Memoirs (1796), иногда известные как его Автобиография. Также Гиббон вел дневник, начатый в 1761 году и продолжавшийся под разными названиями до 28 января 1763 года. Эти главные источники о его развитии были признаны достаточно точными, за исключением его родословной.

Он потратил восемь страниц на подробное