Руссо и Революция - Уильям Джеймс Дюрант

Оба они были офицерами Добровольческой армии, и оба были одними из величайших ораторов в стране, которая могла отправить в Англию Берка и Ричарда Шеридана и при этом не потерять запас красноречия. Флад вошел в ирландский парламент в 1759 году. Он возглавил смелую кампанию по борьбе с продажностью в палате, где половина членов была в долгу перед правительством. Он потерпел поражение в результате массового подкупа и сдался (1775), приняв должность вице-казначея с жалованьем в 3500 фунтов стерлингов.

В том же году Генри Граттан был избран в парламент по дублинскому округу. Вскоре он занял место Флуда в качестве лидера оппозиции. Он объявил амбициозную программу: добиться облегчения положения ирландских католиков, освободить диссентеров от Закона об испытаниях, положить конец английским ограничениям на ирландскую торговлю и установить независимость ирландского парламента. Он преследовал эти цели с энергией, преданностью и успехом, которые сделали его кумиром нации, как католиков, так и протестантов. В 1778 году он добился принятия законопроекта, позволяющего католикам брать землю в аренду на девяносто девять лет и наследовать ее на тех же условиях, что и протестанты. Годом позже, по его настоянию, был отменен Акт об испытаниях, и диссентерам были предоставлены полные гражданские права. Он и Флад убедили ирландский парламент и вице-короля в том, что продолжение британских препятствий ирландской торговле приведет к революционному насилию. Лорд Норт, возглавлявший в то время британское правительство, выступал за отмену ограничений; английские промышленники завалили его петициями против отмены, и он уступил им. Ирландцы начали бойкотировать британские товары. Добровольцы собрались перед зданием ирландского парламента с оружием в руках и пушкой с надписью «Свободная торговля или это». Английские производители, уязвленные бойкотом, отказались от своей оппозиции; английское министерство сняло свое вето; Закон о свободной торговле был принят (1779).

Далее Граттан выступил за независимость ирландского парламента. В начале 1780 года он заявил, что только король Англии с согласия парламента Ирландии может принимать законы для Ирландии и что Великобритания и Ирландия объединены только узами общего суверенитета. Его предложение было отклонено. Волонтеры, собравшиеся в Дунганноне в количестве 25 000 человек (февраль 1782 года), объявили, что если законодательная независимость не будет предоставлена, то их лояльность Англии прекратится. В марте пало престарелое министерство лорда Норта; к власти пришли Рокингем и Фокс. Тем временем Корнуоллис капитулировал при Йорктауне (1781); Франция и Испания присоединились к Америке в войне против Англии; Британия не могла позволить себе столкнуться с ирландской революцией в это время. 16 апреля 1782 года ирландский парламент, возглавляемый Граттаном, объявил о своей законодательной независимости; месяц спустя это признала Англия. Ирландский парламент выделил Граттану, который был относительно бедным человеком, грант в размере 100 000 фунтов стерлингов; он принял половину.

Это, конечно, была победа протестантов Ирландии, а не католиков. Когда Грэттан при активной поддержке англиканского епископа Фредерика Херви начал кампанию за эмансипацию католиков, лучшее, чего он смог добиться (в парламенте, который историки называют «парламентом Грэттана»), — это права голоса для состоятельных католиков (1792); эти немногие получили право голоса, но не право быть избранными в парламент, на муниципальные должности или в судебные органы. Граттан отправился в Англию, добился избрания в британский парламент и там продолжил свою кампанию. Он умер в 1820 году, за девять лет до того, как парламент принял Акт о католической помощи, который допустил католиков в ирландский парламент. Правосудие не только слепо, оно хромает.

II. ШОТЛАНДСКИЙ ФОН

Когда в результате унии 1707 года Шотландия объединилась с Англией через совместный парламент, Лондон пошутил, что кит проглотил Иону; когда Бьюти (1762 и далее) привел в британское правительство несколько шотландцев, умники ворчали, что Иона проглотил кита.6 В политическом плане кит победил: шестнадцать шотландских пэров и сорок пять простолюдинов были поглощены 108 английскими пэрами и 513 простолюдинами. Шотландия подчинила свою внешнюю политику и, в значительной степени, свою экономику законодательству, в котором доминировали английские деньги и умы. Две страны не забыли о былой вражде: шотландцы жаловались на коммерческое неравенство между Ионой и китом, а Сэмюэл Джонсон выступал от имени кита, с шовинистической итерацией понося Иону.

В 1760 году население Шотландии составляло около 1 250 000 человек. Рождаемость была высокой, но смертность следовала за ней. В 1770 году Адам Смит сказал: «В Шотландском нагорье, как мне рассказывали, нередко случается, что у матери, родившей двадцать детей, не остается в живых и двух».7 Вожди горцев владели почти всеми землями за пределами городов и держали фермеров-арендаторов в примитивной бедности на каменистой почве, которую летом заливали ливни, а зимой с сентября по май заваливало снегом. Арендная плата неоднократно повышалась — на одной из ферм с пяти фунтов до 20 фунтов за двадцать пять лет.8 Многие крестьяне, не видя выхода из нищеты на родине, эмигрировали в Америку; так что, по словам Джонсона, «хищный вождь мог сделать из своих владений пустыню».9 Помещики ссылались на обесценивание валюты в качестве оправдания для повышения арендной платы. Еще хуже обстояли дела в угольных шахтах и соляных карьерах, где до 1775 года рабочие были привязаны к своим рабочим местам до тех пор, пока жили.10

В городах низменности промышленная революция принесла процветание растущему и предприимчивому среднему классу. Юго-запад Шотландии был усеян текстильными фабриками. Глазго, благодаря промышленности и внешней торговле, вырос с 12 500 человек в 1707 году до восьмидесяти тысяч в 1800 году; у него были богатые пригороды, трущобы и университет. В 1768–90 годах был прорыт канал, соединивший реки Клайд и Форт, что позволило создать водный торговый путь между промышленным юго-западом и политическим юго-востоком. Эдинбург, насчитывавший в 1740 году около пятидесяти тысяч жителей, был средоточием шотландского правительства, интеллекта и моды; каждая обеспеченная шотландская семья стремилась проводить там хотя бы часть года; здесь бывали Босуэлл и Бернс, здесь жили Хьюм, Робертсон и Рэберн; здесь были знаменитые адвокаты, такие как Эрскины, и престижный университет, и Эдинбургское королевское общество. И здесь же находилась штаб-квартира шотландского христианства.

Римских католиков было немного, но, как мы видели, достаточно, чтобы вызвать