У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №1(3) 2018 г. - Альманах Российский колокол

обо мне

пускай лежит твой путь:

Захочешь вспомнить – вспоминай,

а нет – тогда забудь.

Мне не почувствовать дождя,

не вижу я теней,

Не слышу песни соловья,

щемящий боли в ней;

И, видя сны, сквозь полутьму,

что нам не отменить,

Возможно, вспомнить я смогу,

а может быть, забыть.

Перевод с английского И. Гавриленко.

Крест

Крест прицела – это судьба,

риски две на морщине лба.

Крест на матери, крест на вдове,

на детях, играющих во дворе.

Крест прицела –

в чьей ты судьбе?

Этот крест, солдат, на тебе.

Путь гения

Отброшен путь сомнений.

«Вы – умница, вы – гений», –

Шальная мысль прилюдно посетит,

Что вы, порой осенней,

почти Сергей Есенин,

Психушки следом «скорая» примчит.

В больнице вам укольчик –

и вы как колокольчик,

На вас, как сновидение, найдёт:

Вы – тетерев, вы в спячке,

сосед же ваш в горячке,

Когда уснёте – он и нападёт.

Вы кинетесь с постели

стучать в глухие двери,

И, может быть, вас нянечка спасёт.

Но, сонная тетеря,

вы можете поверить, –

Сосед вас всё равно подстережёт.

И схватит вас за горло

своей рукой проворной, –

Беду уже ничто не отведёт…

Последний миг предгорний

наполнен думой чёрной,

Что так талант бездарно пропадёт!

Святая неправда

Тридцатые. Репрессий бич тотальный.

Беда пришла в семью совсем юнца:

Нарушив сон квартиры коммунальной,

Забрали ночью штатские отца.

Запросы мать писала, след искала,

Туман отписок был, как полумрак.

Потом однажды от друзей узнала,

Что был расстрелян муж её как враг.

Женой врага народа быть опасно –

Жить в страхе и дрожать, как поздний лист…

Поэтому была она согласна,

Чтоб замуж её взял сосед-чекист.

С годами стало многое возможным.

В архиве сын про смерть отца узнал.

Невинной жертвой обвинений ложный

Отец его в далёком прошлом стал.

И значилось там в деле, между прочим, –

Хотя об этом больно говорить! –

Что на отца донос состряпал отчим,

Соседскую жену решив отбить.

Негодовал сын, местью одержимый,

И всё же про донос решил молчать.

Забудь про суд – не будешь сам судимым:

Не мог убить он этой правдой мать!

Не ворошите прошлое, не надо,

Захочется поправить – не вернёшь.

Любовь на свете высшая награда,

А без неё и правда – словно ложь!

Цветёт любовь

Пусть на земле цветёт любовь,

Рождая нежность утром вновь,

В улыбках солнечных лучей,

И в том, о чём поёт ручей.

В весёлом щебетанье птиц,

В высоком небе без границ,

В благоухании цветов,

В звенящей пестроте лугов, –

Пускай во всем цветёт любовь.

И даже в теплый майский дождь

Любовь всеобщую найдёшь:

В любви росток зачнёт зерно,

А без любви зачем оно?

Иван Голубничий

На зов далёкого огня…

Голубничий Иван Юрьевич – поэт, критик, литературовед, переводчик. Секретарь Союза писателей России, кандидат филологических наук, заслуженный работник культуры РФ. Главный редактор газеты «Московский литератор» и литературно-исторического журнала «ВЕЛИКОРОССЪ». Живёт в Москве.

* * *

С презрением к пустому люду,

С тоской по светлым временам,

С неистребимой верой в чудо

Я удаляюсь в тайный храм.

Се храм Неведомого Бога,

Чей зов порой тревожит нас,

И каждый смертный ту тревогу

Почуял в жизни хоть бы раз.

Здесь нет ни боли, ни страданья,

Нет ни икон, ни алтаря,

В потёмках Тайна Мирозданья

Дрожит, как юная заря.

Струится в воздухе хрустальном

Иных наитий благодать.

И в этом храме беспечальном

Я вдохновенно буду ждать,

Когда из тьмы, в сиянье славы

И в ослепительном венце

Сойдёт Спаситель величавый

С улыбкой смерти на лице.

И от восторга сердце стынет,

И в подсознанье меркнет свет…

И вот – свободен я отныне,

И возвращенья больше нет…

…Глаза открою – утро дышит

Тоской родившегося дня,

И сердце горестное слышит,

Как глупый мир зовёт меня…

* * *

…И в смутных снах, сознанью вопреки,

И в мареве мучительной строки…

…И на чужой земле, в пыли дорог,

И за пределом смысла – там, где Бог…

…И не войдут, и не поднимут глаз,

Здесь дни влачат последние из нас…

…И больше невозможны чудеса,

Струят тоску больные небеса…

– А помнишь день, сто лет тому назад:

Вот так же догорал в огне закат,

И так же в небесах далёких тлел

Восторженной звезды погасшей след…

* * *

Пылала над миром больная звезда,

В тоске о нездешнем тянулись года.

С надеждою в бездну смотрели глаза,

Но глухо молчали в ответ небеса.

И много пустых было сказано слов,

И много пророческих видено снов.

И смутные силы блуждали в крови,

А в душах – томленье о вечной любви.

– Довольно. Лови угасающий свет,

Смотри умирающей жизни вослед,

Дробись как стекло под ударами дня

И падай в потёмки, искрясь и звеня.

* * *

Дрозд поёт беспечно

Над цветущим полем.

В этом мире вечном

Нет блаженней доли.