Семь эпох Анатолия Александрова - Александр Анатольевич Цыганов

ними, ибо эти работы на флотах продолжались на протяжении всей войны) в своей лаборатории в Казани продолжал заниматься физикой полимеров. От прагматичной тематики надёжной изоляции для кабелей до обеспечения высокой эластичности полимерных материалов.

Впрочем, тут тоже было прагматики выше крыши. Причём с горячим военным интересом: шины, покрышки, прокладки, особенно в условиях русской зимы. Простой каучук здесь не работал или работал частично, и надо было искать такие материалы, которые не так резко лишались бы своей деформационной способности в условиях низкой температуры.

В этой теме расширялся круг исследований, бравший начало в открытии, которым про себя гордился сам Анатолий Петрович. Если вкратце и упрощённо, то было установлено, что молекулярная подвижность в полимерах носит наряду с вибрационным – это колебания атомов в молекулах – ещё и прыжковый, он же скачковый характер. Так назвали локальные перегруппировки атомов, вызывающие серьёзные изменения формы участка молекулы. А ведь отсюда сам собою открывался путь к исследованиям как создающихся при этом взаимодействии атомов, так и энергетики такого взаимодействия. В том числе и той самой, тепловой, в её потребной для перегруппировки атомов флуктуации. А также оценке времени ожидания скачка-флуктуации, так называемого «времени релаксации», в зависимости от разных условий.

И тут всё становилось очень интересно: для обеспечения нужной эластичности полимеров при понижении температуры – чтобы, к примеру, те же покрышки самолётных колёс не разлетались осколками после полёта зимой или на большой высоте – необходимо ввести в состав материала энное количество органических молекул, уменьшающих межмолекулярное сцепление и тем самым – время релаксации.

Словом, поле деятельности огромно, крайне интересно, а результаты через решение задач управления рядом свойств полимерных материалов приводят к тем самым пресловутым практическим следствиям для народного хозяйства. А в условиях войны реально помогают фронту. Характерно, что при этом ряд работ по полимерам получился очень впечатляющим по самым придирчивым меркам. Во всяком случае, научные публикации по фундаментальной тематике форм и механизмов динамики полимерных молекул при различных видах нагружения и механического воздействия это подтверждали. И будущая слава Анатолия Александрова как одного из создателей физики полимеров зиждилась в том числе и на его исследованиях военного времени.

Вот только велись эти исследования в условиях, от академических весьма далёких. Всю первую зиму в здании, где разместили ЛФТИ, было холодно, покуда уже летом 1942 года отопительную систему не отремонтировали водопроводчики 387‐го авиационного завода, сюда же, в Казань, эвакуированного из Ленинграда.

Наряду с холодом донимал и голод. Судьба, что ли, у русских в ХХ веке такая – всё время в голодухе жить? Выдавали в первое время по 600 граммов хлеба на сотрудника, а то и меньше. Да ещё в столовой по талону миску горохового супа или каши можно было съесть.

Но на сотрудника – значит, на семью. А в семье, как правило, больше никто не работал – где её найти было, работу-то, в забитой эвакуированными интеллигентами Казани? И поди накорми жену с детьми, даже если ты им ту гороховую кашу из столовой носишь…

Голодали практически все. Невестка Анатолия, жена брата Бориса Наталья, дошла до настоящей дистрофии. В 1944 году она умерла от её последствий. Хотя То, как его называли по старой памяти в семье брата, помогал им при возможности – когда удавалось подстрелить кого-нибудь на охоте из разрешённого после получения Сталинской премии ружья. Эту премию вместе с орденом Ленина Александрову присудили в 1942 году за работу по размагничиванию кораблей.

«Мама умерла от голода в Казани. Все недоедали, знаете ли… Она нам отдавала часть еды. Дистрофия была у всех. Отец тоже был очень плох. Семья дяди, который уже был членом-корреспондентом АН СССР и пользовался дополнительным снабжением, нас как-то подкармливала», – вспоминал уже в наше время племянник Анатолия Петровича Евгений Борисович Александров, тоже позднее ставший академиком. [64]

Там же, в Казани, едва не умер Игорь Васильевич Курчатов, заболев тяжёлым воспалением лёгких. Это случилось в первую же военную зиму.

Когда Александрова с группой откомандировали из Севастополя в Мурманск, Курчатов со своей группой сперва оставался в Крыму. А после того как здесь нужда в специалистах ЛФТИ ушла (размагничивание вполне освоили моряки здешней военно-морской базы), учёных переправили в Поти. Здесь они тоже помогали внедрять «технологию ЛФТИ», чем и занимались вплоть до января 1942 года. Соответственно, оставались одеты в то же, в чём летом прибыли в Севастополь. Моряки, конечно, поделились бушлатами, но что такое их бушлаты? Так, пальтишко суконное…

Вот в нём и возвращался с Кавказа из командировки Игорь Курчатов. В самые лютые, сорокаградусные морозы в январе 1942 года. А на одной из станций обнаружился в вагоне тифозный больной. Пока ждали перевозку, пока человека снимали с поезда, пока как могли дезинфицировали вагон, пассажиров так и держали на перроне. И в Казань Курчатов доехал уже больным, свалился сразу же. Поправляться начал только в марте.

А в это время в Ленинграде в блокаду умер отец Курчатова. Мать попала в число эвакуированных, но блокадной слабости не преодолела и умерла по пути к сыну в Вологде.

Это тоже к вопросу о цене войны для русского народа…

Семья Александровых жила на том же положении, что и все эвакуированные. В чужом доме, у жительницы Казани Алевтины Чуриной, в холодной, но зато довольно большой и самой светлой комнате. В одном помещении живут четыре человека – сам Анатолий Петрович, когда приезжал из своих командировок, его жена Марианна Александровна с сыном Александром-Иваном, а также старшая сестра Александрова Валерия Петровна.

Хозяйка дома позднее вспоминала, что ни между ею и этой семьёй, ни в внутри семьи Александровых за всё время «не возникло ни одного хотя бы маленького неудовольствия или какого-то чисто житейского конфликта». «Мелочное и мелкое не существует для семьи Александровых». [203]

Гостеприимство и чуткость, несмотря на войну и занятость, – вот что ещё выделяет эта, в общем-то почти чужая для них женщина: «Анатолий Петрович и Марианна Александровна с большой чуткостью, вниманием и деликатностью относились ко мне и моей семье. Наши семейные проблемы обсуждались ими так же заинтересованно и серьёзно, как их собственные, и неизменно разрешались мудро. Наши боли они принимали близко к сердцу. Когда в 1943 году умер мой муж, Анатолий Петрович хлопоты по похоронам взял безоговорочно на себя. Как самый родной и близкий человек». [203]

Марианна Александровна тоже сильно отощала, вплоть до дистрофии. Или уже за гранью? Как оценить 42 килограмма её тогдашнего веса?

Ради избавления от авитаминоза она ходила с сыном Сашей на реку Казанку, собирали там шиповник. Сестра Анатолия Валерия Петровна копала корни