В верховьях «русской Амазонки»: Хроники орнитологической экспедиции - Евгений Александрович Коблик

Медведи

Местное население поголовно уверено, что на Дальнем Востоке обитает три вида медведей: бурый, черный и белогрудка. Конечно, бурый и черный – не отдельные виды, это всего лишь масти очень изменчивого бурого (а бывают экземпляры и рыжего, и соломенного цвета). С таежным жителем бурым медведем сталкиваются в основном промысловики, корневщики и прочий народ, по роду занятий посещающий глухие места.

Иное дело обитатель широколиственных и пойменных лесов – гималайский, или белогрудый медведь (по-местному – «белогрудка»). Сильно уступая бурому в размерах, он явно превосходит его в пластичности и наглости. На вид симпатяга: круглые, как у Микки-Мауса, уши, гордый греческий профиль (лоб и нос в одну линию), широкая борцовская шея, полулунная отметина на груди. В общем – Балу из отечественного героического мультфильма про Маугли. Хотя обиходное название «белогрудка» во многом собирательное: местные бурые медведи (особенно молодые) нередко имеют светлые отметины, а то и широкую манишку на груди, порой даже целый ошейник.

Будучи более южным и теплолюбивым зверем, чем бурый собрат, настоящий белогрудка – гималайский медведь – живет в относительно населенных местах, чаще сталкивается с человеком, к неудовольствию последнего. Обычно именно он заходит в деревни, курочит охотничьи избушки, залезает на лабазы, разоряет пасеки (а пасека – это святое!). В годы неурожая желудей и кедровых орехов, основного кормового ресурса белогрудки, оголодавшие медведи заходят даже в крупные населенные пункты. И в большинстве случаев на человека нападает, конечно, он. Но и мясо белогрудки ценится у знатоков выше, чем мясо бурого медведя.

Через много лет после наших бикинских сезонов мне позвонил старый знакомый – Саша Даневич, охотник-промысловик и таксидермист из Лесопильного. Я сразу узнал его по легкой интеллигентской картавинке, но сейчас в голосе звучала какая-то напряженная нота и небольшая гнусавость: «Лечу в Москву, ложусь в клинику челюстно-лицевой хирургии. Сможешь встретить меня? Лучше на такси, не на метро. А у тебя можно остановиться на первую ночь? Меня тут медведь приголубил, белогрудка…»

В аэропорту невысокую щуплую фигуру Саши я увидел и узнал сразу, но лицо было скрыто марлевой повязкой, глаза – за темными очками. Снял камуфляж он только у меня дома – ну что сказать, зрелище не для слабонервных! Впрочем, дадим слово ему самому – по горячим следам он написал небольшой впечатляющий рассказ, который я несколько раз пытался пристроить в охотничьи журналы, но его так и не опубликовали.

Последний патрон

Какая звучит музыка в душе охотника в начале промыслового сезона, знать может лишь сам охотник. Музыка эта особенная, состоящая из множества звуков: шороха листьев под ногами, крика птиц, звука бегущего, еще не видимого зверя, дуновения ветра, дурманящих запахов смолы, хвои, прелых листьев, взрыхленной лесной земли под чьим-нибудь копытом. А потом запахнет в воздухе снегом. У него свой аромат. Снега еще нет, а запах уже стоит в чистом лесном воздухе.

Однако тайга – не только красота, но и риск, и труд непомерные. Это знает каждый таежник. Сначала налетел порывами сильный ветер, загудели, как морской прибой, кедры на сопке за избушкой, потемнело, вокруг стали виться снежинки, и тут же пополз по тайге гул, как от далекой канонады пушек. Это была гроза. Гул все приближался, засверкали молнии, с треском бил гром, и, перемешанный с ветром, зарядами метался снег. Снежная гроза – явление очень редкое. Вспомнилась примета, услышанная много лет назад от охотников: гроза на голый лес – к беде.

Беда пришла через два дня. День был тихий, солнечный. Я готовил участок к охоте, напилил дров на переходном бараке. Возвращаясь назад, планировал осмотреть и подготовить старый путик. Когда на тебя садится птичка и порхает с плеча на плечо, то перехватывает дух и приятно от этого соприкосновения с природой.

На этот раз на меня сел медведь. Я отохотился более 30 лет, прошел десятки тысяч километров по тайге, с медведями встречался не раз. И не всегда эти встречи были безоблачными. Но до такого не доходило.

Два последних года в тайге стоял голод, не родились даже еловые шишки. А медведя, как известно, ими тоже не накормишь. Чтобы запастись жиром на зиму, ему нужен желудь и кедровый орех. Ни того ни другого в тайге не было. Безудержная рубка лесов на Дальнем Востоке привела к изменению особого микроклимата тайги. После чего природа пошла вразнос и перестала кормить.

К этому можно прибавить уничтожение среды обитания – проще говоря, дома животных. Другой крупный хищник Дальнего Востока, тигр, несмотря на охрану, обречен, так как нельзя сохранить животное, не сохраняя его дом. Заповедники слишком малы, чтобы популяция не исчезла. Вырубая леса ради сиюминутной наживы, человек подошел к краю пропасти и еще не осознает, что уже падает в нее. Тем более неожиданным и страшным будет удар о ее дно. Любой неравнодушный человек, думаю, подпишется под моими словами.

За всю свою практику я такого не видел, не видели и старожилы этих мест, чтобы медведи лезли в поселки и городки не единичными заходами, а пёрли валом. В поисках корма, естественно, начали происходить нападения медведей на людей. Медведя в тот день, 22 октября, я услышал слишком поздно. А когда увидел, черная туша уже летела на меня со скоростью машины. Я успел выстрелить из старенького карабина «Лось» и открыть затвор. Дальше не успел ничего. Медведь навалился на меня, мгновенно сбил с ног и стал рвать. Ощущение, надо сказать, очень неприятное, когда хрустят на медвежьих зубах твои кости. Я закрывал руками горло, которое он старался поймать, медведь мочалил их клыками. Потом увидел пасть над лицом, розоватые клыки с мелкой сеточкой коричневых трещинок на них, пустые карие глаза с холодными зрачками. В следующий момент он вцепился зубами в лицо. «Нож бы», – как-то холодно подумал я, а нож, как на грех, лежал в рюкзаке. Да и вряд ли бы он помог, будучи на поясе. Следующая мысль была: «Нож нужно носить на груди, тогда можно мгновенно ударить». Медведь тем временем основательно улегся на мне, придавил передними лапами и продолжал дальше рвать лицо зубами.

Воздух пропитался густым запахом крови. Похоже, это конец. Медведь тем временем вцепился в шею сзади, подсунув голову. Резкая боль. Но мне удалось