Человек государев 2 - Александр Горбов

спеша двинулся вдоль шеренги девиц. Каждую оглядывал с головы до ног и шагал дальше. Под его взглядом девицы опускали головы и старались не смотреть ему в глаза.

— Не нужно меня бояться, — произнёс он таким тоном, что весь строй вздрогнул и попятился. — Я никому ничего плохого не сделаю. Только заберу у одной из вас кое-что.

Его рука метнулась к рыжей девушке и сдёрнула у неё с шеи серебряный кулон на цепочке.

— Все свободны! Больше я вас не задерживаю.

Девицы ломанулись прочь из гостиной, а рыжая, наоборот, кинулась к Захребетнику.

— Отдайте немедленно! Это моё!

— Боюсь, что не могу выполнить вашу просьбу. Ваш кулон изымается, так как является опасным артефактом.

— Отдайте! Это подарок!

Она чуть ли не с кулаками набросилась на Захребетника, но «мадам» была тут как тут.

— Тихо, Варвара! Немедленно прекрати. Если Михаил Дмитриевич сказал, значит, так нужно.

— Это память! Вы не можете просто так отобрать у меня его!

— Тшш!

Захребетник приложил палец к губам и сурово посмотрел на рыжую.

— Посмотрите сюда.

Он открыл ладонь, показывая кулон. Его форма точно воспроизводила в серебре того самого «паучка», что мы видели четверть часа назад. А в центре опасной безделушки был закреплён зелёный кубик малахириума.

Захребетник поднёс кулон ко рту и дунул, вытянув губы трубочкой. И тут же по серебряным завиткам побежали короткие молнии, потрескивая и заставляя волосы вставать дыбом.

— Это был артефакт для пробуждения приятных воспоминаний, верно? Память о мужчине, если не ошибаюсь. Однако сейчас он сломан. И вместо приятных наваждений для вас он транслирует самые жуткие кошмары другим людям. Впрочем, я могу вернуть вам оправу, она едва ли представляет опасность.

Пальцами он подцепил малахириум и резким движением вырвал его из серебряного кулона.

— Держите.

— Он точно безопасен? — «мадам» смотрела на кулон, как на ядовитую гадюку.

— Абсолютно. Ваша сотрудница может носить его, больше никаких эксцессов не будет.

— Подержите его пока у себя. И прошу нас простить, — «мадам» ухватила рыжую за локоть и потащила к выходу. — Мы должны кое-что обсудить с Варварой.

«Артефакт, значит? Сломанный».

— Угу, сам посмотри.

Захребетник продемонстрировал мне малахириум. Зелёную поверхность кубика пересекала глубокая трещина, в которой то и дело сверкали крохотные тусклые молнии.

— К счастью, у нас есть способ избавиться от таких опасных вещей.

Он сжал сломанный кубик в кулаке, и я почувствовал, как во внутренний резерв устремился поток силы.

— Только ради этого стоило сюда прийти, — усмехнулся Захребетник. — Ну и награду надо не забыть взять, естественно.

«Какой же ты меркантильный всё-таки».

— Уж какой есть, извини. Тем более что ты даже не представляешь, какие деньги крутятся в этом заведении, и нам они будут нелишними.

«Мадам» вернулась к нам через полчаса. Захребетник, ничуть не смущаясь, принял из её рук триста рублей ассигнациями и позволил себя уговорить остаться ночевать в «Треппеле». Я не стал с ним спорить — время было позднее, а Дюдюкина крайне не любила, когда постояльцы приходят посреди ночи. А мне неплохо бы выспаться: завтра утром опять идти в управление и копаться в архиве. И делать это предстоит мне, а не Захребетнику.

Глава 18

Энтомологи

Я снова провёл в архиве почти весь день в надежде, что мне улыбнётся удача. Ни на что другое полагаться, увы, не приходилось. В том, что Розалия Сигизмундовна вставляет мне палки в колёса, сомнений уже не было.

Видимо, старая карга таким образом мстила за поруганного Аркашку. Рассчитывала, что, не выполнив поручение Мухина, я тем самым навлеку на себя начальственный гнев. А добрейшая Ангелина Прокофьевна на службе отчего-то не появлялась…

Удача так и не улыбнулась, и домой я шёл в растрепанных чувствах. Даже предстоящий выходной не радовал.

А дома, не успел я войти в прихожую, как навстречу бросился Викентий.

— Михаил Дмитриевич, ну наконец-то! А вас тут дожидаются.

— Кто? Я вроде бы не задерживался.

— Да вот же! — махнул рукой Викентий.

Из-за его спины показался смутно знакомый человек. Присмотревшись, я узнал слугу, который сопровождал Корша во время его визита в Коллегию.

Слуга поклонился.

— Здравия желаю, ваше благородие. Извиняйте за беспокойство. Записка вам от их высокоблагородия. Велено передать в собственные руки и без вашего ответа не возвращаться.

Слуга протянул мне конверт. Запечатан он не был, а записка содержала всего несколько слов: «Как продвигается расследование, Михаил? Есть новости?»

Свои эмоции Иван Карлович никак не выражал, но я понял, что расследование его беспокоит, и беспокоит сильно. Иначе не стал бы присылать слугу.

— Подожди здесь, — сказал я. — Сейчас напишу ответ.

Собрался было идти к себе, но Викентий воспротивился.

— Да ну что вы, Михаил Дмитриевич, разве же можно задерживаться с ответом такому уважаемому человеку? Прошу в мой кабинет!

Викентий сделал широкий жест, приглашая пройти в кабинет. И всё бы ничего, но оказалось, что кабинет заперт. Агриппина Аркадьевна предусмотрительно изолировала от супруга вишнёвую настойку.

Викентий покраснел как рак. Пробормотал:

— Прислуга, должно быть, случайно заперла… Бывает, знаете ли… Глаша! — закричал он. — Подай немедленно ключ от кабинета!

Прибежала Аглая. С трудом удерживаясь от того, чтобы захихикать, отперла дверь.

Викентий, изнывающий от нетерпения, тут же бросился к заветному дубовому секретеру. Прыти ему было не занимать, в таких бросках поднаторел изрядно.

Но и Аглая оказалась не лыком шита. Она кинулась к секретеру одновременно с Викентием, обогнула письменный стол с другой стороны и перед секретером появилась раньше.

Аглая обогнала Викентия буквально на одно мгновение, но это было то самое мгновение, которое отделяет спортсмена-бегуна от заветной вершины пьедестала. Горничная торжествующе застыла перед секретером, скрестив руки на пышной груди. Доступ Викентия к вишнёвой настойке оказался перекрыт.

Слов нет, чтобы описать стон отчаяния, который издал Викентий. Ожидание близкого счастья в его глазах потухло. Викентий вздохнул до того горестно, что мог бы растопить камень.

— Аглаюшка… — умоляюще глядя на горничную, почти всхлипнул он.

— Нет, — отрезала Аглая. — И не просите! А то хозяйке расскажу.

Она стояла неколебимо. Мне даже на миг показалось, что в выражении лица весёлой молодой девушки промелькнула суровая сталь госпожи Дюдюкиной… Бр-р-р, аж холодок по спине.

— Так я могу присесть за стол, Викентий Викентьевич? — напомнил о себе я.

— Что?.. Ах, да. Садитесь, конечно. Располагайтесь,