Большая книга Шамана - Владимир Павлович Серкин

– Как ты обезопасил себя?

– Тебе не поможет. Не расслабляйся. Носи свисток, фальшвейер, а лучше – ружье.

– Но ружье «трахает». Особенно если рюкзак тяжелый.

– Лучше ружье… (Смеется[78].)

– Хоть расскажи к чему стремиться.

– Опасно. Впадешь в иллюзию, что сам можешь…

– Обещаю «нюх не терять».

– Я понимаю, как себя вести с мишкой.

– Объяснишь?

– Это не объяснишь. В каждом конкретном случае по-разному. Я понимаю больше тебя в устройстве мира. И, как частное следствие, в «устройстве» медведя.

– Знаешь, в университете меня учили, что медведь – «объективная реальность, независимая от нашего сознания».

– Я сдавал философию в мединституте. Она правильно учит, но не дотягивает.

– В чем?

– Там основная категория «отражение»? Но «отражается» в моем сознании далеко не все, а только то, что мне соответствует. И то не сразу.

– Как это «не сразу»?

– Взрослый видит, слышит и понимает больше ребенка, хотя глаза и уши у него могут быть хуже. Просто он больше развился.

– То есть я могу в мире замечать и понимать только настолько, насколько развился?

– Да.

– Можно примеры?

– Я могу разговаривать с деревьями и животными, а ты – нет.

– Ты знаешь их язык.

– Дело не в языке. Если ты разовьешься больше, то увидишь в деревьях и животных много нового. Это позволит тебе понимать, как с ними общаться. А пока никакой язык не поможет.

– То есть я не не умею, а не понимаю, не вижу как?

– Именно.

– Что мешает философам это понять?

– Глупым мешают слова «объект», «объективная реальность».

– Чем?

– Они думают, что предметы такие и есть, как они их видят. И конечно, тогда понимать больше нечего.

– А умным что мешает? Есть же поумнее.

– Нет практики. Умный человек может вдруг понять, как общаться с деревьями, с облаками или льдами. Но если он это ни разу не практикует, то или забудет, или сам же будет считать это фантазией.

– Откуда ты это узнал?

– Я сам – философ. (Хохочем.)

09.08.00

Возвращаемся по берегу в землянку, набрав голубики и грибов. Тяжелые серые тучи с редкими просветами висят над морем. В просветах желтыми столбами стоят солнечные лучи, бликуя на волне. Ветер рвет с волны соленую морось. И сыро, и хочется пить. Под камнями иногда журчит вода, но добраться трудно. Камни большие, не откатишь. Поднялись по крутой осыпи метров на двести и нашли, наконец, открытую воду.

Ручей уходит в промоину, образуя небольшой водоворот. В какой-то момент показалось, что водоворот превратился в глаз, глянул, встретил наши взгляды и тут же прикинулся обычным ручьем.

«Ты видел, видел?» – спросил я Шамана.

– Подмигнул тебе?

– Нет, просто посмотрел.

– А мне еще и подмигнул. (Смеется.)

– Так он что… видит нас?

– Местные называют это – Дух ручья.

– И он может с нами взаимодействовать?

– В принципе на тонком уровне.

– А было взаимодействие?

– Все пьют из ручья. По этому поводу Дух ручья обычно не вступает во взаимодействие. Но поблагодарить не помешает.

– А по какому поводу вступает?

– Если ты вредишь ручью, Дух ручья наносит тебе урон.

– Как?

– Сказал же – на тонком уровне. Можешь поначалу ничего не заметить, но жизнь твоя пойдет похуже.

– Болезни, неудачи свои и родных?

– И это, например.

09.08.00

Добрались до хижины, помылись, переоделись, обработали грибы и голубику, напились чаю. Вернее, напился до испарины я. Шаман пьет чай медленно и весьма в меру. Сидим на «ледяной» скамейке и смотрим на вечерний отлив.

– Где ты учился про Дух ручья?

– Не учился. Одно знание ведет к другому.

– Как это?

– Если что-то знаешь о том, как устроен мир, можешь в нужной ситуации понять и устройство деталей.

– Ты знаешь, как устроен мир?

– Немножко.

– Существуют универсальные знания?

– Сумевший задать вопрос…

– Что-то знаешь об этом?

– И ты знаешь.

– Я бы не спрашивал.

– У тебя столько образования, степени ученые. Попробуй рассказать сам, каким должно быть универсальное знание.

– Ну, это, наверное, должно быть не знание, а какая-то методологическая схема, подход.

– Вот видишь.

– Так такая схема есть в пентаграммах, мандалах!

– Есть в некоторых, но «увидеть» можно, лишь достигнув определенного уровня. Да еще много искажений.

– Я понял – пора строить свою универсальную схему и развивать ее, сверяя с древними.

– Задающий вопрос…

– Но вряд ли я смогу точно воспроизвести сложную древнюю схему.

– Тебе нужна не искаженная чужая, а точная своя.

– Да-а! И прогнозы будущего?

– Ты уже понял. Дальше можешь или начать ее составлять, или забыть про нее.

19.01.08

Всему приходит срок. Почему-то снегоступы Шамана ломаются реже моих, но тоже иногда ломаются. Чиним снегоступ Шамана. Мороз примерно двадцать пять, и ветер примерно двадцать пять метров в секунду. И снегоступ «полетел» не в лесу, а на открытом месте. Условно спрятавшись от ветра за снежный заструг, крутим руками ремни и стальную проволоку[79]. По очереди: я – по две-три минуты, Шаман – по четыре-пять. Потом кисти замерзают и «не держат» усилие. Починку затягивать нельзя – сам замерзнешь.

На снегоступах

© Фото автора

Однако это и не в первый, и не в пятый раз. Починка не мешает продолжать разговор.

– Интересно получается в последние годы. Покупаю книжку, которая кажется полезной, с чем-то соглашаюсь и понимаю, что знал это раньше.

– Сколько таких случаев?

– Не менее десятка.

– И?

– Что «и»?

– Какой вывод на шестом десятке лет?

– (С полминуты я молчал.) Ух! То есть период не только учиться, а обдумывать и действовать?

(Шаман утвердительно прикрыл веки.)

– И в других сферах жизни тоже?

(Но Шаман уже пыхтел, склонившись над упряжью снегоступа и раскачивая (обламывая) лишний кусок проволоки.)

19.01.10

Работая преподавателем, давно заметил, что разные студенты способны усвоить разное количество слов в предложении и мысли различной длины. Впрочем, то же можно сказать и о преподавателях.

Например, один человек может усвоить только три первых слова из обращенного к нему предложения. Этого достаточно, чтобы его «оперативная память» заполнилась. Все остальные слова такой человек не слышит. Когда вы, закончив говорить, получаете ответ, то с неприятным удивлением убеждаетесь, что большая часть ваших слов «прошла мимо». Другой человек может усвоить только пять слов из предложения, большинство – около семи[80].

Студентам с меньшим объемом оперативной памяти трудно учиться, со значительно большим (от десяти и далее) трудно общаться с подавляющим большинством «короткомысленных» окружающих.

Основная мысль большинства научных концепций развивается от трех до семи и более терминов или мыслительных ходов. Извечный запрос студентов – «объясните в двух словах» – для таких концепций невыполним.

У меня обычный[81] объем оперативной