Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

мира в действия». «Как, — воскликнул он, — мы можем пропускать мимо ушей призыв из могил наказать виновных и защитить человечество от повторения преступления? Комиссия должна изучить факты с использованием сведений от потерпевших, с целью установления фактов, что виновные действовали преднамеренно и нарушили договоры, которые регулируют соблюдение прав человека и которые устанавливают законы и обычаи войны. Цель комиссии найти виновных за совершенные преступления, то есть тех, кто организовал их, и тех, кто выполнял их, и, наконец, установить правила, в соответствии с которыми будут определены и применены санкции»[4925]. Кроме «прав человека» и «законов войны», присутствовавшие юристы, несомненно, были осведомлены о необходимости установления норм для «новых» преступлений. По результатам двух Гаагских конференций (состоявшихся в 1899 и 1907 гг.) юристы понимали, что в соответствии с определением известной «оговорки Мартенса» они столкнулись со «случаями, не предусмотренными обычными положениями закона», поскольку эти случаи выходят за рамки военных преступлений, которые уже были систематизированы. В состав комиссии под председательством госсекретаря США Роберта Лансинга входили Николас Политис, министр иностранных дел Греции, который также являлся юристом, и генеральный докладчик, бельгиец Эдуард Ролен-Жекмен; они были прикомандированы сэром Эрнестом Поллоком и М. Амелио[4926]. Отданная под руководство этой группы, третья Подкомиссия (известная как «Комиссия пятнадцати»), отвечавшая за рассмотрение нарушений законов и обычаев войны, провела шесть сессий в период с 14 февраля по 8 марта 1919 г. Очень быстро было принято единодушное решение требования применения санкций за совершенные преступления и нарушение законов и обычаев войны, определенных на Гаагской конференции[4927].

На сессии Подкомиссии по уголовным делам, проведенной 7 февраля 1919 г., Николас Политис взял слово для разъяснения, что «уголовные дела» следует понимать в более широком смысле преступных действий В качестве примера он привел «массовые убийства, организованные турецкими властями в Армении», которые не входят «в категории, охватываемые положениями Уголовного кодекса». Поэтому Подкомиссии пришлось рассматривать «все действия, которые подлежали осуждению, даже если они не являлись преступлениями в смысле, присущем этому слову; и одна из задач Подкомиссии состояла в определении для конференции лимитов на преследования и фактического преступного деяния или вины»[4928].

В пункте 3 своего доклада от 5 марта 1919 г. Комиссия по ответственности дала определение «действиям, составляющим нарушения законов и обычаев войны», ссылаясь на нормы, уже установленные в разделе IV Е Гаагской конвенции 1907 г.: систематический террор, убийства и массовые убийства (статья 46), пытки (статья 46), использование гражданских лиц в качестве живого щита (статья 46), надругательство над женщинами (статья 46), конфискация частной собственности (статья 53), грабеж, коллективные наказания, в том числе захват и казнь заложников (статья 50), контрибуции без письменных приказов, квитанций или законных оснований (статья 51), предписания, ведущие к принудительному участию в военных операциях (статья 52), захват имущества, принадлежащего общинам или образовательным и благотворительным организациям (статья 56), произвольное уничтожение общественного или личного имущества, депортация и принудительный труд (статья 46) и казни гражданских лиц на основании ложных обвинений в военных преступлениях[4929]. В своих резолюциях доклад сообщает о целесообразности создания Высокого суда для наказания лиц, совершивших эти нарушения[4930].

В меморандуме, представленном 1 марта 1919 г. Б. Скоттом от имени Комиссии пятнадцати, были выявлены вопросы, до тех пор игнорировавшиеся или неадекватно учитывавшиеся в международных конвенциях: 1) массовое убийство и увечье людей, 2) случаи, когда методы лишения людей жизни и уничтожения их имущества считаются не имеющими оправдания, 3) необходимость использовать физическую силу для гарантии национальной безопасности или сохранения национальных прав, 4) предосудительный характер актов жестокости в степени, которая не может быть точно определена установленной линией, 5) критерий вины в выполнении деяния, которое является бесчеловечным или непозволительным, 6) утверждение лицом, совершившим деяние, что оно было необходимо в силу военных причин, не освобождает его от вины, 7) самоуправное действие является преступлением против цивилизации и не допускает никаких извинений, 8) вопрос об определении, в какой степени такое действие и мотивы, приведшие к его совершению, является преступным[4931].

Работа этих комиссий свидетельствует о желании уточнить существующие правовые категории или разработать новые концепции. Тем не менее юристы затруднялись абстрагироваться от «действий, представлявших собой нарушения законов и обычаев войны», то есть в контексте, воспринимать преступления, совершенные против гражданского населения, в качестве автономных категорий.

В определенной степени меморандум от 14 марта 1919 г., представленный греческой делегацией, воспринимал эту проблему в изложении жалоб и различения «преступлений общего права, таких как убийства, изнасилования, поджоги, кражи или похищения» от «публично-правовых преступлений», таких как «поддержание голода, депортации, жестокое обращение, и “преступлений против законов и обычаев войны”, таких как массовые депортации и незаконные похищения»[4932].

В меморандуме, который армянская делегация представила на Мирной конференции через греческую делегацию (армяне не были приглашены для участия в этой фазе работы Конференции), подчеркивалось, что объектом преступления, которые были совершены против них, была ликвидация всего гражданского населения. Армянская делегация, соответственно, настаивала, что виновные в этих массовых убийствах должны предстать перед судом правительств союзников в соответствии с категорией, в которую они попали: те, кто задумал план, те, кто отдавал приказы или организовывал убийства, те, кто направлял массовые убийства, и те, кто совершал их. По принципиальным соображениям армянский меморандум оспорил судебный порядок, введенный в действие османским правительством, и «искренне» взывал «к правительствам союзников как можно скорее принять задачу отправления правосудия в свои руки, с тем, чтобы предотвратить новую страшную катастрофу, угрожающую христианскому населению на Востоке»[4933] в результате операций, проведенных Мустафой Кемалем. В своем заключительном докладе от 29 марта 1919 г. Комиссия по ответственности изложила свои взгляды на: 1) ответственность инициаторов войны, 2) нарушение законов и обычаев войны, 3) личную ответственность, 4) учреждение соответствующего судебного органа и его процедур и 5) вопросы, связанные с созданием Высокого суда[4934]. На третьем этапе в докладе был сделан вывод: «Все лица из враждебных стран, вне зависимости от важности их постов, вне зависимости от ранга, включая руководителей государств, которые несут ответственность за нарушение законов и обычаев войны или законов человечности, подлежат судебному преследованию»[4935]. Главное нововведение в проекте, несомненно, состояло в том факте, что государственные чиновники, включая руководителей государств, также могли быть подвергнуты наказанию.

Проблема выбора компетентной юрисдикции для этого вида преступлений обусловила предложение о создании Высокого суда, уполномоченного выносить решения в отношении «обвинений, выдвинутых против лиц из враждебных стран, гражданских или военных властей». Проект предусматривал создание судебного органа, в состав которого входили бы судьи из США, Великобритании, Франции, Италии и Японии, а также судьи