Сорок лет одиночества (записки военной переводчицы) - Маргарита Александровна Неручева

Недавно во сне я видел вшей. В старые времена это было бы к деньгам.

Твой толстячок”.

“28 декабря 1952 года

Моя драгоценная мышка, моя мужественная малышка.

Рождественские дни, которые ты своими прекрасными подарками и посещением сделала настоящим праздником, закончились.

Чтобы соответствовать “праздничной обстановке”, я сам как-то внешне взбодрился. Особенно когда ожидал свидания с тобой в своей тихой обители. Ты пришла, но только в моих мечтах.

Накануне святого праздника, что-то около пяти часов пополудни, я как обычно лежал на койке и мысленно представлял, как ты заканчиваешь наряжать рождественскую елку. Я испытывал радость воспоминаний, представляя мерцающие рождественские свечи. Это были самые приятные минуты.

Я был счастлив как никогда, и это Рождество, из встреченных мною в тюрьме, было самым радостным. Как будто ангел посетил мою камеру. А когда я открыл глаза, мне показалось, что сама луна, заглядывая через решетку окошечка камеры, передает мне твои добрые пожелания.

Переданные тобой на Рождество восковые свечи горели так ярко, что в их загадочном мерцании я увидел свет твоих любимых глаз. А позже, во время прогулки, я надел переданные тобой новый шарф, перчатки и самую лучшую рубашку.

Твой толстячок”.

Накануне одного из очередных свиданий с женой Функ писал:

“Мои мысли полностью заняты предстоящим свиданием с тобой. Последние дни, и я в этом уверен, ты тоже чаще и с любовью думаешь обо мне, особенно по ночам, когда ярко светит луна. Это вселяет в меня уверенность в твоей преданности.

Когда я мысленно все представляю, у меня возникает ощущение, что моя душа с твоей наполняются прекрасной мелодией любви. Эти мысли не покидают меня весь день.

После обеда мы снова будем слушать чудесную музыку в грамзаписи. Послушаем Шестую симфонию Бетховена. Его последнюю сонату в исполнении Вильгельма Кепфа. Я всегда жду этот день с нетерпением.

В пятницу у меня опять были проблемы с нервами и кровяным давлением. Любые уколы я переношу очень болезненно, несмотря на то, что уколы морфия и кокаина мне помогают. После этих процедур я целые сутки чувствую себя больным. Становлюсь раздражительным. Болезненно реагирую на любой шум и свет. Страдаю бессонницей, хотя и принимаю двойную дозу снотворного. О, моя дорогая, если бы ты знала, как мне здесь тяжело!

В моем религиозном календаре я нашел такую утешительную фразу: “Бог знает, что Вы делаете, где Вы живете. Он никогда не покинет Вас и не забудет Вас”.

С верой в это я целую тебя.

Твой толстячок”.

/

Глава 18

6 ноября 1954 года в связи с тяжелым заболеванием и резким ухудшением здоровья в возрасте 81 года был досрочно выпущен из тюрьмы бывший министр иностранных дел Германии заключенный № 3 Константин фон Нейрат. На свободе он прожил всего два года.

Фон Нейрат — профессиональный дипломат и политический деятель, барон. С 1930 по 1932 год был послом в Великобритании. В 1932 году был назначен министром иностранных дел в кабинете фон Папена и сохранил за собой эту должность до 1938 года уже при канцлерстве Гитлера.

Как министр иностранных дел Нейрат посоветовал Гитлеру покинуть конференцию по разоружению, выйти из Лиги наций и возобновить вооружение Германии, издать в 1935 году закон о всеобщей воинской повинности и секретный закон о защите империи. Он был председателем тайного совета и членом имперского совета обороны. Константину фон Нейрату принадлежит исключительная роль в укреплении власти нацистских заговорщиков, в подготовке и осуществлении агрессивных планов.

На протяжении многих лет, каждый раз, когда нужно было замести следы, дипломатическими манипуляциями прикрыть агрессивные акты, на сцену являлся Нейрат — дипломат в звании генерала СС. В 1937 году Нейрат вступил в нацистскую партию и за особые заслуги был награжден золотым партийным значком. Эта награда давала ему право, независимо от занимаемой должности, присутствовать на секретных совещаниях, на которых рассматривались важнейшие вопросы внутренней и внешней политики Германии.

Когда в 1933 году Нейрату исполнилось 70 лет, немецкие газеты дружно восхваляли его многолетнюю деятельность в интересах нацистского режима. Своим участием в работе кабинета Гитлера он косвенно влиял на консервативные круги Германии, выполняя роль “пятой колонны”. Он своим примером тесного сотрудничества с нацистскими властями подталкивал консерваторов и колеблющихся перейти на сторону национал-социалистов, что для нацистов в то время было чрезвычайно важно.

На суде Нейрату не очень хотелось делать признания. Его ответы на прямые вопросы, как правило, были односложными: “Не помню”, “Не знаю”, “Не думаю”, “Сомневаюсь” и т. д. А главное, он старался переложить ответственность на тех, кого уже нет в живых.

Политические деятели, такие, как Нейрат, известные в стране и за рубежом еще до прихода к власти нацистов, считались “умеренными и не опасными дипломатами старой школы” и пользовались определенным доверием у общественности. Но на самом деле, начав сотрудничество с нацистами, они становились наиболее преданными и покорными слугами режима. К тому же своим участием во властных структурах вносили смятение в умы людей, именно потому, что распространяли миф о том, что они не симпатизируют режиму.

Нейрат руководил министерством иностранных дел во время оккупации Австрии и принимал активное участие в последней стадии переговоров, предшествовавших Мюнхенскому сговору по захвату Чехословакии. На оккупированной территории Чехословакии в марте 1939 года был учрежден протекторат Богемии и Моравии. Декрет Гитлера предусматривал включение этой новой территории в Германскую империю. А это означало прекращение существования Чехословацкой Республики. Нейрат был назначен имперским протектором Богемии и Моравии.

В качестве имперского протектора он учредил администрацию в Богемии и Моравии, аналогичную той, которая существовала в Германии. Свободная пресса, политические партии и профсоюзы были ликвидированы. Все группы, которые могли выступить с оппозиционными взглядами, были объявлены вне закона. Чехословацкая промышленность была включена в систему германской военной промышленности и использовалась Германией в военных целях. Соответственно проводилась нацистская антисемитская политика и принимались антисемитские законы.

Евреи были изгнаны с руководящих постов в правительстве и в деловом мире, а малейшие попытки проявления недовольства жестоко подавлялись. На вопрос обвинителя: “Было ли ему известно о том, что евреев избивали, убивали, отрывали от семей, бросали в концентрационные лагеря, что их собственность уничтожали и распродавали ниже стоимости?” дипломат-преступник ответил: “Я слышал, что их там избивают, но тогда евреев не убивали, хотя, может быть,