Победители и побежденные. Полководцы СССР и Германии. 1941-1945 - Алекс Бертран Громов

Кузнецов (командующий войсками Прибалтийского Особого военного округа), Юго-Восточного – Д.Г. Павлов. По легенде игры «западные» в союзе с «юго-западными» и «южными» начали войну против «восточных», перейдя в наступление двумя упомянутыми фронтами.

И вновь Жуков продемонстрировал недюжинный оперативный талант, стремясь, прежде всего, бить противника по частям, не допуская соединения его ударных группировок. Умело концентрируя собственные силы, нанося удары в стыки противостоящих соединений, используя ложные маневры, он, в конце концов, разъединил армии «западных» на отдельные оперативные группы и подготовил внушительный удар стратегического значения».

Разбор оперативно-стратегических игр проводил лично Сталин. На этот раз он был явно не в духе и произнес две-три резкие реплики в адрес докладчика – начальника Генштаба Мерецкова. Тот явно стушевался и начал сбиваться. Сталин был раздосадован неудачей «восточных» в первой игре и объяснением Мерецкова, что «западные» в начале игры имели большое преимущество, особенно в танках и авиации. По воспоминаниям Жукова, Сталин остановил его: «Откуда вы берете такое соотношение? Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск».

Павлова, начавшего говорить, Сталин перебил:

– В чем кроются причины неудачных действий войск «красной» стороны?

– В военных играх так бывает, – Павлов попытался перевести ситуацию в шутливое русло.

– Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось, – вознегодовал Сталин.

После этого Жуков попросил слова и сообщил, что, по его мнению, «…в Белоруссии укрепленные рубежи (УРы) строятся слишком близко к границе, и они имеют крайне невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе белостокского выступа. Это позволит противнику ударить из района Бреста и Сувалки в тыл всей нашей белостокской группировки. Кроме того, из-за небольшой глубины УРы не могут долго продержаться, так как они насквозь простреливаются артиллерийским огнем».

По поводу УРов тут же началась перепалка между Жуковым, Молотовым и Ворошиловым. Жуков продолжать выступление не стал.

– Беда в том, что мы не имеем настоящего начальника Генерального штаба. Надо заменить Мерецкова, – бросил Сталин». Но есть и другая, немного отличающаяся в «интонациях» от жуковской, формулировка завершения этой истории с совещанием и отставкой Мерецкова, изложенная им самим.

«Мне было предложено охарактеризовать ход декабрьского сбора высшего командного состава и январской оперативной игры, – вспоминал Мерецков. – На все отвели 15–20 минут. Когда я дошел до игры, то успел остановиться только на действиях противника, после чего разбор фактически закончился, так как Сталин меня перебил и начал задавать вопросы.

Суть их сводилась к оценке разведывательных сведений о германской армии, полученных за последние месяцы в связи с анализом ее операций в Западной и Северной Европе. Однако мои соображения, основанные на данных о своих войсках и сведениях разведки, не произвели впечатления. Тут истекло отпущенное мне время, и разбор был прерван. Слово пытался взять Н.Ф. Ватутин. Но Николаю Федоровичу его не дали. И.В. Сталин обратился к народному комиссару обороны. С.К. Тимошенко меня не поддержал».

Последние мирные часы

Более никто из присутствовавших военачальников слова не просил. Сталин прошелся по кабинету, остановился, помолчал и сказал: «Товарищ Тимошенко просил назначить начальником Генерального штаба товарища Жукова. Давайте согласимся!» После четырех месяцев руководства Генеральным штабом Мерецкова снова назначили на прежнюю должность заместителя народного комиссара обороны СССР по боевой подготовке. В этот период он много времени проводил в поездках по военным округам (Ленинградском, Киевском и Западном), часто бывал на проводимых в них военных учениях. Именно во время проверки в Западном особом округе боеготовности авиации (по распоряжению Сталина) Мерецков увидел собственными глазами, как на аэродром во время военных учений приземлился немецкий самолет. В ходе служебного расследования выяснилось, что командующий округом, по указанию начальника Гражданской авиации СССР, разрешил принимать на данном военном аэродроме немецкие пассажирские самолеты. Мерецков отправил о неправильных действиях командования военной авиацией округа телеграмму на имя Сталина. До начала Великой Отечественной войны оставалось всего несколько дней…

За несколько часов до нападения Германии на СССР Мерецкова вызвал его непосредственный начальник, нарком обороны Тимошенко и заявил:

– Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе. Его войска вы хорошо знаете и сможете при необходимости помочь руководству округа. Главное – не поддаваться на провокации.

– Каковы мои полномочия в случае вооруженного нападения? – спросил я.

– Выдержка, прежде всего. Суметь отличить реальное нападение от местных инцидентов и не дать им перерасти в войну. Но будьте в боевой готовности. В случае нападения сами знаете, что делать.

Итак, продолжает действовать прежняя установка. Сохранить мир для страны, насколько удастся: на год, на полгода, на месяц. Соберем урожай. Возведем новые оборонные предприятия. Вступят в строй очередные механизированные корпуса. Наладим производство быстроходных самолетов. Быть может, улучшится международная обстановка…»

В ночь на 22 июня 1941 года Мерецков ехал в Ленинград. Но, прибыв утром в северную столицу, он услышал по радио выступление народного комиссара иностранных дел В.М. Молотова о злодейском нападении фашистской Германии на СССР и вместе с сопровождающими отправился в штаб Ленинградского военного округа. В своих воспоминаниях Мерецков описывает, как ему сообщили, что накануне его приезда в Ленинград из Наркомата обороны в штаб округа «поступила директива о приведении войск в боевую готовность в связи с возможным началом войны. За истекшее время соединения, части и подразделения округа стали подтягиваться ближе к государственной границе и занимать укрепленные районы, но делали это медленно, так как директива требовала, чтобы войска оставались рассредоточенными и продвигались скрытно. Постепенно налаживалась противовоздушная оборона. В целом округ не сумел выполнить все требуемое. Даже приведение войск в боевую готовность осуществлялось довольно робко: не позволял последний пункт директивы, которым запрещалось проводить без особого распоряжения какие бы то ни было другие мероприятия».

Примерно часов в восемь утра округ получил из Москвы вторую директиву. Но осуществить ее практически не представлялось возможным, так как она касалась фактически лишь тех армий, которые уже вели бои с противником на Северо-Западном, Западном и Юго-Западном фронтах. Специальным пунктом директива запрещала нам переходить государственную границу там, где враг не нарушил ее, причем особо указывалось, что наша авиация не должна совершать воздушные налеты на территорию Финляндии. Опять Ленинградский округ мог только ожидать развития событий.

«Взяв всю ответственность на себя, я дал указание форсировать приведение войск в боевую готовность и запросить сведения о положении на флангах округа. Северный флот, которым командовал контр-адмирал А.Г. Головко, сообщил, что моряки настороже, но у них пока спокойно. Балтийский флот под командованием вице-адмирала В.Ф. Трибуца вел