Ханское правосудие. Очерки истории суда и процесса в тюрко-монгольских государствах: От Чингис-хана до начала XX века - Роман Юлианович Почекаев

Итак, в июле 1404 г. эмир Тимур вернулся из похода и занялся текущими делами, а также свадебными торжествами по случаю бракосочетания нескольких своих внуков. Именно в это время и происходит разбирательство, столь подробно описанное в источниках. Сразу отметим, что с формальной точки зрения речь идет не об одном, а о двух процессах, которые объединяет лишь тот факт, что состоялись они примерно в одно и то же время. Однако по сути это были совершенно разные, не связанные друг с другом разбирательства.

Первое дело касалось строительства знаменитой мечети Биби-ханым, старшей супруги Тамерлана. Это строение не без оснований считалось одним из шедевров среднеазиатской архитектуры эпохи «тимуридского ренессанса». И неудивительно, что, пожелав возвести монументальную соборную мечеть в своей столице, Тамерлан с большим вниманием следил за этим процессом, обеспечивал бесперебойную доставку строительных материалов и проч. (см., например: [Бартольд, 1966, с. 116–117; Ратия, 1950, с. 25–26]). Тем не менее строительство, начатое еще в 1399 г., затянулось на несколько лет, поскольку сам правитель постоянно находился в походах и не мог контролировать строительный процесс.

Согласно тимуридским авторам, вернувшись в Самарканд, Тамерлан пожелал увидеть мечеть и был крайне недоволен «малой и узкой» дверью, которую немедленно приказал заменить на «большую и широкую». Эта незначительная на первый взгляд деталь и послужила основанием для возбуждения дела по поводу злоупотреблений при строительстве мечети Биби-ханым. Несомненно, тот факт, что данное дело нашло отражение в целом ряде источников, причем было освещено гораздо более подробно, чем другие примеры правосудия Тамерлана, связан со статусом лиц, которые были привлечены к ответственности.

Шараф ад-Дин Али Йазди излагает события этого дела следующим образом:

«Сахибкиран-мирозавоеватель занялся рассмотрением положения населения, как отдельных, так и масс, бедным и неимущим раздал милостыни. Пятничную мечеть, построенную по личному повелению государя в его отсутствие, он рассмотрел внимательно и обнаружил, что дверь мала и узка. Тут же приказал: “Разобрать эту, построить большую и широкую!” Ходжа Махмуд Давуда, плохо рассчитавшего, велел связать. Он остановился в медресе, построенной Сарай Мулк Ханум напротив пятничной мечети, и приказал поймать канцелярских и чиновников.

После расспроса каждому, от которого исходили плохие деяния, строго поставил на вид. В том числе Ходжа Махмуд Давуда и Мухаммад Джалуда, которые были старшими писцов и до сих пор, когда государь был в походе, они вели канцелярию Самарканда, их обоих приказал повесить в день свадьбы, устроенной в Канигиле» [Йазди, 2008, с. 334–335].

Близко к этому описанию представляет события и Фасих Хавафи: «Осмотр эмир сахибкираном строительства соборной мечети и его гнев на ходжа Махмуд Дауда и Мухаммад Джилда, вызванный их расточительством и распутством [об этом ему донесли некоторые люди]. Кроме того, айван (веранда) медресе Сарай Мулк-ханум был построен слишком высоким, а айван соборной мечети, воздвигнутый эмир сахибкираном, по сравнению с ним оказался ниже, хотя они строили оба айвана. [Эмир сахибкиран] казнил их в Канигиле» [Фасих, 1980, с. 125].

Наконец, весьма ярко описывает это дело Ибн Арабшах, который, впрочем, всю ответственность возлагает лишь на одного из вышеупомянутых лиц:

«Темур построил в Индии одну соборную мечеть, которая радовала душу и искрила глаза. Вершины той соборной мечети, очень красиво построенной, узоры были расстелены наподобие постели, белым мрамором. Вид этой соборной мечети понравился Темуру, и решил построить такой же в Самарканде. В результате с этой целью выделил место для постройки, для этой соборной мечети издал указ разрезать и принести крепкие мраморные камни. Вести дела строительства соборной мечети поручил своим помощникам и одному из руководителей канцелярии Мухаммад Жалду. Для строительства данной соборной мечети Мухаммад Жалд приложил все усилия, чтобы внешность была красивой.

На соборную мечеть подняли четыре мезану, и, соревнуясь между собою, в ее строительстве приняли участие ведущие строители и мастера.

Мухаммад Жалд возомнил себя, что кроме него никто другой не сможет так справиться и не сможет пройти по этой дороге и что Темур обязательно похвалит его и поднимет его в степени. Темур после возвращения из похода решил проверить самые ответственные дела, выполненные в его отсутствие, и с этой целью направился в сторону соборной мечети. Как только взгляд Темура увидел соборную мечеть, тут же привели к нему Мухаммад Жалда, бросили его лицом к земле и, связав за ноги, поволокли его и, наконец, его в таком положении разорвали на куски и овладели его женами, детьми и состоянием.

Причин этой казни несколько. Из них самая большая такова: в это время его главная жена Катта Малика тоже поручила построить медресе. Архитекторы и строители место для этой медресе выбрали напротив строившейся по указу Темура соборной мечети. Потом они построили стены и здание медресе высоко и крепко. По отношению к соборной мечети двери и стены медресе тоже подняли выше. В результате основа медресе оказалась более прочнее и выше соборной мечети. Темур был характером леопарда, в состоянии льва, если кто-нибудь оказывал ему внимание не по достоинству, обязательно он растаптывал его, если какая-нибудь поясница подумывала показывать ему свое высокомерие, обязательно она попадала под пресс. Также если кто-либо хотел поставить себя наравне с ним или же при сопоставлении опирался на него, то тоже попадал в то [тяжёлое] положение.

Когда же Темур увидел вытянувшийся стан медресе и выше его соборной мечети, усилилось его презрение, душа наполнилась гневом, воспламенилась она, и поступил с надзирателем (Мухаммад Жалдом) так, как пожелал. Из мечты Мухаммад Жалда ни одно счастье ему не досталось» [Ибн Арабшах, 2007, с. 218–219].

В завершение приведем сообщение вышеупомянутого кастильского посла Р. де Клавихо: «Первая расправа, которую сеньор учинил, постигла одного из его главных алькальдов, которого они называют дина (везир) и который был главным человеком во всей Самаркантской империи. [Тамурбек] оставил его главным алькальдом в этом городе, когда ушел оттуда около шести лет и одиннадцати месяцев тому назад. А в это время этот алькальд, говорят, злоупотреблял своим положением. [По возвращении сеньор] приказал [алькальду] явиться к нему и тотчас же велел его повесить и забрать все, что ему принадлежало. От такой расправы с этим знатным человеком все пришли в ужас, так как он был тем, кому [сеньор] более всего доверял; так же он расправился с теми, кто просил за этого алькальда. Один приближенный сеньора по имени Буродо Мирасса добивался царской милости, чтобы он простил того алькальда, давая за него четыреста тысяч пезантов серебра, а каждый пезант равен серебряному реалу. Сеньор ответил, что согласен, а как только получил с него деньги, приказал пытать, чтобы дал еще, а когда под конец уже ничего не мог с него взять, приказал подвесить за