Судьбы моей калейдоскоп - Людмила Яковлева

слушать то, что скажет профессор. Он оказался маленьким, лысым, толстеньким, и был похож на шарик на коротеньких ножках. У него была очень плохая дикция – почти половину алфавита он не выговаривал. Особенно трудно давались ему латинские названия. При каждом непонятном слове студенты, сидящие в нижних рядах, просили повторить или написать непонятное слово на доске. Доска висела довольно высоко. К ней вели три ступени. Каждый раз профессор на своих коротеньких ножках с усилием взбирался на это возвышение, а потом одышливо спускался вниз. Наконец ему надоела эта эквилибристика, и он объявил:

– Я вам не квоун, чтобы пвыгать туда и сюда!

В аудитории зашумели.

Название лекции несколько удивило всех, но Марина Петровна решила не оценивать, не рассуждать, а быть старательной и аккуратной – все записывать и ничего не пропускать. Лекция называлась «Инвентаризация оборудования». Ну, инвентаризация, так инвентаризация. Значит, так и нужно. Записала в своей тетради заголовок. А потом вдруг все стало отвлекать ее от лекции: то постель сползла, то кто-то что-то спросил, то еще что. Марина Петровна расстроилась – вот уже пропустила часть лекции. Посмотрела в тетрадь Тамары – у нее также ничего, кроме заголовка, не записано, и немного успокоилась.

Наконец, лекция закончилась, но и у нее, и у ее подруги записано не так уж и много. Это немного расстроило и разочаровало – ей мечталось, что у нее будут большие и толстые, плотно заполненные текстом тетради. Вместе с Тамарой Марина Петровна стала быстро собирать постельное белье. Времени мало – надо бежать в другую аудиторию, на следующую лекцию. А тут еще столько дел надо сделать! Начала складывать простыни, кое-как, хоть она и не любит неаккуратности – нет времени подбирать уголок к уголку. В одной сумке смятая постель. В другую засунула тетрадки. Время подпирает. Уже стали собираться студенты на следующую лекцию, а Марина Петровна еще не переоделась.

Зашла в заднюю комнатку. А там выход на улицу. Слепое полутемное помещение без окна с железной винтовой лестницей, спускающейся сверху и ведущей во двор университета. Все время ходят люди, гремят и топают на лестнице, та гудит, как орган. Сперва Марина Петровна пряталась от проходящих мужчин, но потом поняла, что не успеет, и уже, ни на кого не обращая внимания, начала быстро переодеваться. Тамара ей помогала. На первую лекцию она надела красивую модную кофточку с вырезами и шнуровкой на рукавах. Поспешно натягивает ее на себя, пальцы и кольца мешают – цепляются и застревают в дырках. Мимо проходят мужчины, а она путается в своих одеждах.

Тем временем в аудитории зазвучала музыка – концерт перед началом следующей лекции. Марина Петровна начала спешить и судорожно дергаться, но с надеждой подумала, что и в той аудитории, куда им с Тамарой надо еще добежать, наверное, также идет концерт. Так что есть надежда, они еще успеют.

Все. Кажется, успели, прибежали, нашли следующую аудиторию. Заняли места. Нельзя пропустить ни одной лекции, она ведь дала себе слово! Только зачем стелить постель и переодеваться? «Посижу и так – первое нарушение правил в первый же день учебы. А что дальше? Опять побег в соседний кинотеатр?»

Прошло несколько дней. Марина Петровна приспособилась к ритму студенческой жизни, не так сильно уставала и не боялась опоздать на каждую лекцию. Постельного белья она с собой уже не носила, зато сегодня решила взять компьютер. Он тяжелой гирей висел у нее на плече в специальной сумке. В последние дни к их с Тамарой компании присоединилась еще и Татьяна со своим малышом в колясочке. Теперь надо помогать ей, чтобы и она везде успевала и не пропускала лекции. Малыш спокойный, и большую часть времени спит.

Марина Петровна живет в восьмиквартирном доме. Это двухэтажное здание белого цвета с красной черепичной крышей, квартиры в нем небольшие и удобные. Соседи приятные. К дому пристроена обширная веранда. Там всегда есть кто-то из жителей – читает, играет в шахматы или просто сидит. Сгибаясь под тяжестью сумки с компьютером, Марина Петровна вышла на веранду и остановилась в ожидании Татьяны. Оглянулась. На столах разбросаны книги, шахматные фигуры, кофейная посуда, вазочка с печеньем. Из жителей дома только Лина, сидя в кресле и глубоко задумавшись, склонилась над шахматной доской. У Марины Петровны в голове проплыла строчка: «Глаза и кудри опустив…» Волосы у Лины после болезни круто закудрявились.

Подошли Татьяна с Тамарой, и они, дружной стайкой, толкая впереди колясочку, отправились на лекцию. Опять спешка, беготня из одной аудитории в другую. Но все прошло хорошо, они справились со всеми трудностями, и ребеночек вел себя спокойно, никому не мешал.

Домой Марина Петровна вернулась, уже когда стемнело. На веранде полно народу. С потолка свисает тусклая лампочка, облепленная стаей мелких мошек. Часть из них уже прижарилась к стеклу, сделав свет еще слабее, часть еще нетерпеливо толкалась, ожидая своей печальной участи. Все чем-то занимаются. Муж Лины Роберт сидел в одиночестве возле столика, на котором разбросаны шахматные фигуры. Он пригласил Марину Петровну в партнеры. Уселись, расставили фигуры. Игра шла вяло, Марина Петровна довольствовалась тем, что «съела» одну или две фигуры. Вдруг Роберт широким фронтом прошелся по всей доске и снял с нее половину фигур Марины Петровны.

– Что же вы пропускаете свои возможности? – спросил он с упреком. – Так можно все проспать!

– Вы знаете, ведь я не вижу всей картины в комплексе. Я лишь замечаю отдельные ее части, и в глаза мне бросается только то, что у меня под самым носом, когда я могу снять одну-две фигуры. Я плохой игрок.

Роберт Иванович был очень недоволен таким партнерством. А Марина Петровна тихонько подремывала. Она устала – тяжелый компьютер, коляска, ребеночек, подгузники, лекции, занятия, лабораторные, шахматные фигуры – все неслось перед ее глазами в бешеном танце…

22 июня 2012 г.

Ритуал

Конец дня. Немилосердное солнце уже давно выжгло все следы жизни в округе – последние дожди прошли года два назад. Однако кое-где виднеются как бы наколотые иголочками дорожки следов навозного жука, да вдруг, разбрасывая в стороны горячий песок, пробежит юркая ящерка. От жары воздух дрожит маревом. Вдалеке кучкой зеленых пальм виднеется деревня. К ней бредет сгорбленная, на кривых ногах, фигура. Песок так уплотнился от жары, что она почти не оставляет следов. Горячий ветер развевает спутанные седые волосы. Рваная повязка прикрывает естество.

Старуха с трудом дотащилась до селения. Она тяжело дышала, ноги ее тряслись. Присев