Собственный Его Императорского Величества Конвой. История частей непосредственной охраны российских государей от основания при Александре I до расформирования после отречения Николая II. 1811— 1917 - Николай Васильевич Галушкин

и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять.

Его Императорского Величества государства и земель от его врагов телом и кровью в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах и штурмах и в прочих воинских случаях храброе и сильное чинить сопротивление и во всем стараться споспешествовать, что к Его Императорского Величества верной службе и пользе государственной во всяких случаях касаться может.

Об ущербе же Его Императорского Величества интереса, вреде, убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным надо мною начальникам во всем, что к пользе и службе государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства и дружбы и вражды против службы и присяги не поступать: от команды и знамени, где принадлежу, хотя в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, следовать буду, и во всем так себя вести и поступать, как честному, верному, послушному, храброму, расторопному казаку надлежит. В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключение сей клятвы целую слова и Крест Спасителя моего. Аминь!»

После присяги молодые конвойцы назначались на службу, но с таким расчетом, чтобы в каждом наряде они служили со старыми казаками, знающими все правила и инструкции службы при Высочайшем Дворе.

На посты, где положено иметь парных часовых, назначался один старый и один молодой. Каждый конный пост вокруг решетки Императорского дворца имел в своем составе как старых, так и молодых казаков. В наряды по «Встрече», дежурных к дворцовому телефону и к телефону в офицерское Собрание Конвоя обязательно входил кто-либо и из молодых. Вообще все наряды, в том числе и внутренние, как дежурные и дневальные по сотням и конюшням, молодые несли совместно со старыми казаками, под их надзором и наблюдением, но чистить сотенный двор и коновязь после уборки лошадей обязаны были только молодые казаки.

При переводе в Конвой и последующие годы службы в нем все казаки получали, сроком на один год, казенное обмундирование (см. приложение 3).

К концу службы у каждого уходящего в Войско конвойца хранилось в его сундуке по несколько отслуживших свой срок мундиров. Эти мундиры переходили в их собственность и с гордостью ими носились в их станицах. В станицах часто можно было видеть старых гвардейцев в алой офицерской фуражке. Это была, конечно, известная вольность, так как казакам Конвоя фуражка, да еще офицерского образца, присвоена не была. Фуражку и офицерское пальто казаки Конвоя заказывали себе перед уходом со службы в свои Войска. Офицеры Конвоя об этом знали, но знали и то, что это была традиция старых конвойцев, желавших помимо своего мундира, в обычной повседневной обстановке, внешне подчеркнуть то, что они – гвардейцы.

Сверхсрочнослужащие конвойцы получали двойной комплект обмундирования. Трубачи Его Величества, штандартные подхорунжие, вахмистры сотен и почти все взводные урядники Конвоя были таковыми. Вахмистр сотни Василий Попов служил в Конвое 22 года. Вахмистр Никон Попов – 25 лет. Ему были устроены торжественные проводы, после которых казаки вынесли на руках со второго этажа казармы своего старого и всеми уважаемого вахмистра. Последний старший трубач Его Величества, вахмистр Захарченко, служил в Конвое более 30 лет. Помимо казенного обмундирования, казакам Конвоя было положено денежное довольствие по следующему окладу:

рядовой – 1 рубль в месяц;

младший урядник – 2 рубля в месяц;

старший урядник – 3 рубля в месяц;

вахмистр – 5 рублей в месяц.

Всем казакам Конвоя, кроме этого основного жалованья, по повелению Государя Императора после каждого парада в Высочайшем присутствии жаловалось по 1 рублю, а при всякой служебной командировке – 20 копеек в сутки. Для улучшения довольствия от Министерства Двора – 9 рублей в месяц. На исправное содержание собственного снаряжения «ремонтные» деньги, вместе с «чайными» и «мыльными», составляли общую сумму 130 рублей в год. Кроме этих денег, конвойцы ежемесячно получали «фуражные» деньги на «вторую лошадь», которой фактически у казаков Конвоя не было.

Получение денег на «вторую лошадь» объясняется так: «В старое время, когда еще не было железных дорог, казаки с Кавказа шли в Петербург для службы в Конвое на двух лошадях, из коих одна была вьючная. Когда стали эшелоны молодых отправлять в Конвой по железной дороге, то вьючных лошадей отменили, но выдача денег на вторую лошадь не отменялась!..»

Казакам Конвоя все причитавшиеся им деньги, за исключением месячного жалованья, на руки не выдавались. Командиры сотен вели им строгий учет, сдавая деньги в сберегательную кассу на личную книжку каждого казака своей сотни. Каждый месяц 20-го числа командиры сотен опрашивали казаков своей сотни, сколько рублей хочет получить на руки; столько и выдавали, а остальные деньги хранились в сберегательной кассе. Когда же конвоец заканчивал свою действительную службу и уходил в запас Конвоя, то, смотря по его желанию, он или получал все свои, заслуженные им за четыре года, деньги на руки, или они переводились в другой банк по его указанию.

Старым конвойцам, уходившим в Войско, разрешалось продавать своих строевых лошадей. За три месяца до отбытия старослужащих конвойцев на Кавказ в столичных газетах объявлялось о том, что в назначенное время будут в Конвое продавать известное количество лошадей. В большинстве случаев этих лошадей покупали любители верховой езды, и платили они конвойцам хорошо.

Казаки, числившиеся в запасе Конвоя, при мобилизации или при вторичном вызове на службу обязаны были купить нового строевого коня. При продаже лошадей лучших из них оставляли в Конвое, и о количестве задержанных лошадей ставился в известность офицер, набиравший в Войске молодых казаков.

До последнего представления Его Величеству приказом по Конвою старые конвойцы производились в урядники. В истории Конвоя были очень редки случаи увольнения казаков без переименования в урядники и с лишением гвардейского мундира. Это влекло за собою невозможное и позорное появление в станицу, из которой потом в течение нескольких лет не принимали казаков в Конвой.

В 1913 году один из казаков-конвойцев за опоздание из отпуска в нетрезвом виде был лишен гвардейского мундира. Сознавая, что своим поведением он опозорил родную станицу, своим приговором поручившуюся за него, казак покончил жизнь самоубийством, застрелившись из казенного револьвера.

К отбытию на Кавказ