ЗНАК ВОПРОСА 2002 № 03 - Валерий Иванович Гуляев

— условная ценность. Никакого практического применения, если исключить предметы роскоши, оно не имело. Оно не является жизненно необходимым человеку, в отличие от пиши, одежды, оружия, инструментов, приборов. Оно имеет смысл и ценность как общий эквивалент товаров, как валюта и как форма накопления капитала.

Хлынувший в Европу поток «благородных» минералов существенно обесценил их. Соответственно подорожала промышленная и сельскохозяйственная продукция. При избытке золота Испания не имела особой нужды в развитии производства. Она жила в значительной мере за счет ограбления других стран и народов. Стремясь утвердить свое паразитическое положение, она попыталась провозгласить монополию на обладание Новым Светом. Папа Александр VI, к которому обратился король Испании, лишь частично согласился с таким толкованием прав на «Божьи земли», приняв во внимание и присутствие там португальцев.

Решение папы Римского подкреплялось его авторитетом в Западной Европе, еще не испытавшей потрясений религиозных войн, реформации. Не менее вескими аргументами являлись морское могущество Испании и ее роль оплота католицизма. И как только опоры оказались подорваны (конкуренцией со стороны других морских держав и появлением протестантизма), начался раздел Нового Света.

Открытие огромных неведомых земель и обширнейших акваторий, политические неурядицы, религиозный кризис, распространение знаний и свободомыслия, не говоря уже о социально-экономических перестройках, породивших массы обездоленных людей, — все это в совокупности определило ту общую обстановку в мире, которая как нельзя лучше подходила именно для морского разбоя. И он, естественно, расцвел пышным цветом в разных морях и странах, но прежде всего на великих океанских путях, связывавших Европу с Новым Светом, Южной и Восточной Азией.

Издавна всех разбойников — сухопутных и морских — привлекало золото. Этот символ богатства и власти (именно — символ, ибо на необитаемом острове или среди бескорыстных людей этот блекло-желтый металл ничего не значит) привлекал, завораживал, притягивал, как магнит, души людей мятущихся, не имеющих высоких нравственных идеалов. А ведь едва ли не все пираты были такими.

Во времена феодализма золото олицетворяло роскошь, некое излишество, без которого вполне сносно существовали и доблестные рыцари, и даже короли. Более существенной для них была проблема оружия, одежды и питания. Тем более что приходилось содержать многочисленную родню, слуг, дружину, придворных. Вот и вынужден был иной король странствовать по собственным владениям, как бесприютный бомж, чтобы вассалы заботились о его дворе и делились своими доходами.

Все существенно изменилось с широким распространением торговли и денег, имеющих золотой эквивалент. Финансовый капитал становился незримым и негласным владыкой мира.

…Скупой рыцарь в одной из маленьких трагедий Пушкина наслаждался призраками славы, власти, богатства. Они воплотились в сундуках с драгоценностями, запрятанных в глухом подземелье. Но там, где царит капитал, а с его помощью осуществляется активный товарообмен, где за деньги можно покупать человеческий труд, «рабсилу», — в таком мире поистине «люди гибнут за металл». Захватнические войны королей и ненасытная хищная алчность финансистов и торговцев были вполне под стать пиратству. Перефразируя Пушкина, можно сказать: «Пиратский век, пиратские сердца!»

«БЕРЕГОВЫЕ БРАТЬЯ»

Реальные и мнимые богатства Нового Света привлекали сюда тысячи авантюристов, едва ли не самых отчаянных представителей разных стран и народов.

В этой волне находились и переселенцы. готовые начать за океаном честную трудовую жизнь на диких неосвоенных землях. Немало среди них было французов, гонимых за «еретическую» протестантскую веру гугенотов. Многим из них пришлось и здесь сталкиваться с притеснениями и грабежами — обычными спутниками захватнических войн.

Испанцы разрушали дома и сжигали посевы переселенцев. Обездоленные люди вынужденно становились бродягами, пополняя ряды морских разбойников.

Известно, с каким коварством и жестокостью расправлялись конкистадоры с местным населением Америки. Не менее зверски поступали они и с жителями Старого Света. Вот, например, выдержка из донесения венецианского посланника: «Испанцы захватили в Вест-Индии два английских корабля. Они отрубили членам команды руки, ноги, отрезали носы и уши, намазали искалеченных людей медом и привязали их к деревьям, чтобы мухи и другие насекомые подвергали их еще большим мучениям». Правда, писалось это в Лондоне со слов потерпевшей стороны. Возможно, истязания были ответом на жестокости англичан.

Пиратское «береговое братство» объединяло людей по признаку более существенному, чем национальный: по взаимным интересам, принципу жизни. В него входили, помимо прочих, дезертиры из армии и флота, беглые каторжники и рабы, индейцы.

Базами для братства пиратов служили острова Карибского моря, малонаселенные или безлюдные, но обильные плодами и дичью, не говоря уже об устрицах, рыбе, черепахах. На крупных кораблях пираты выходили в открытое море, на небольших маневренных плоскодонках или каноэ поджидали добычу близ берегов, в проливах, заливах, устьях рек.

Одним из удачливых пиратов был француз Жан Анго. Он имел несколько судов, которые контролировали район Азорских островов. В 1521 году он захватил три испанские каравеллы, возвращавшиеся с добычей на родину. На следующий год «улов» разбойников оказался весьма обильным. На одном из взятых на абордаж испанских кораблей оказались богатства, отправленные Кортесом испанскому королю. Размер добычи, по вполне понятным причинам, не обнародовался, но был, вероятнее всего, рекордным: многие тонны золота и серебра.

Пиратам достались и ценности информационные: навигационные секретные карты маршрутов испанских караванов к Карибским островам. Теперь можно было основательно планировать и осуществлять нападения как на испанские суда, так и на города.

В 1555 году «береговые братья» под началом Жака де Сода и Франсуа Леклерка разграбили поселки на Гаити (Эспаньоле) и в Пуэрто-Рико. Следующим стал город Сантьяго-де-Куба. А затем захватили Гавану и, опустошив богатые дома и церкви, благополучно вернулись на базу. Застигнутые врасплох жители не оказали серьезного сопротивления разбойникам, и город был сожжен.

Грабежи в открытом море осуществлялись обычно под прикрытием каперских свидетельств. Порой пиратами становились честные негоцианты. Англичанин Роберт Ренеджер, например, перевозил на своем судне товары. В испанском порту они были конфискованы (возможно, на законном основании; детали происшествия неизвестны). Обнищавший капитан решил компенсировать потерю. Собрав эскадру из четырех кораблей, он стал поджидать в море добычу.

Им встретился испанский галион «Сан-Сальвадор» с драгоценностями. Ренеджер конфисковал собственность Испании, возместив свои убытки и выплатив «премиальные» команде. Значительную часть серебра и золота он отправил в британскую казну. Такой «идейный» грабеж был отмечен выдачей Ренеджеру каперской грамоты как капитану английского флота. Вернувшись в родной Саутгемптон, он получил должность таможенного инспектора.

Испанцы противопоставили стихийным нападениям «джентльменов удачи» продуманную стратегию морских перевозок. Их корабли следовали из Перу и Мексики на Кубу. У берегов Гаваны они объединялись в группы и под военным конвоем уходили в открытое море, держа курс на родину.

Получив в свое распоряжение секретные карты с указанием этих маршрутов, пираты стали курсировать вдоль трассы (на почтительном