Век веры - Уильям Джеймс Дюрант

1148 году, хотя ему было уже семьдесят два года, святой Бернар обвинил его в ереси; он предстал перед судом в Осерре, сбил своих оппонентов с толку тонкими различиями и вернулся домой неосужденным. Через год его снова судили, он согласился сжечь некоторые отрывки, вырванные из его книг, но снова вернулся свободным человеком в свою епархию. Когда ему предложили обсудить свои взгляды с Бернаром, он отказался, заявив, что святой был слишком неопытным богословом, чтобы понять его.10 Гилберт, по словам Иоанна Солсберийского, "настолько созрел в либеральной культуре, что его никто не превзошел".11

Джон мог бы сказать это от своего имени, поскольку из всех философов-схоластов он обладал самой широкой культурой, самым живым духом и самым изящным пером. Он родился в Солсбери около 1117 года, учился у Абеляра в Мон-Сте-Женевьеве, у Вильгельма Коншского в Шартре, у Жильбера де ла Порре в Париже. В 1149 году он вернулся в Англию и служил секретарем у двух архиепископов Кентерберийских, Теобальда и Томаса а Бекета. Он выполнял для них различные дипломатические миссии, шесть раз посещал Италию и восемь лет находился при папском дворе. Он разделил изгнание Бекета во Франции и видел его убийство в своем соборе. В 1176 году он стал епископом Шартра, а умер в 1180 году. Это была полная и разнообразная карьера, в которой Джон научился сверять логику с жизнью, а метафизику воспринимать со скромностью атома, оценивающего космос. Возвращаясь к школам в более зрелом возрасте, он с удивлением обнаружил, что они все еще спорят о номинализме и реализме.

От этого вопроса никуда не деться. Мир состарился, обсуждая его, и на это уходит больше времени, чем цезари тратили на завоевание и управление миром..... С какого бы момента ни начиналась дискуссия, она всегда возвращается назад и привязывается к этому. Таково безумие Руфуса по поводу Невии: "Он ни о чем другом не думает, ни о чем другом не говорит; и если бы Невия не существовала, Руф был бы немым".12

Сам Джон решил вопрос просто: универсальное - это ментальное понятие, удобно объединяющее общие качества отдельных существ; Джон, а не Абеляр, предложил "концептуализм".

На лучшей латыни со времен писем Алкуина он написал историю греческой и римской философии - поразительное свидетельство расширения средневекового кругозора; "Металогикон", в котором логика облегчена автобиографией; и "Поликратик" (1159) с причудливым подзаголовком De nugis curialium et vestigiis philosophorum - "О глупостях придворных и приметах философов". Это первое важное эссе по политической философии в литературе христианства. В нем разоблачаются ошибки и пороки современных правительств, очерчивается идеальное государство и описывается идеальный человек. "Сегодня, - утешает он нас, - все покупается открыто, если этому не препятствует скромность продавца. Нечистый огонь скупости угрожает даже священным алтарям..... Даже легаты Апостольского престола не хранят свои руки чистыми от подарков, а порой в вакхическом неистовстве разъезжают по провинциям".13 Если верить его рассказу (уже цитировавшемуся), он сказал папе Адриану IV, что Церковь либерально участвует в разврате времени; на что папа, по сути, ответил, что люди будут людьми, как бы они ни были одеты. И Иоанн мудро добавляет: "В каждой должности Божьего дома [Церкви], когда одни отстают, другие прибавляются, чтобы исполнять их работу. Среди диаконов, архидиаконов, епископов и легатов я видел некоторых, которые с таким усердием трудились на жатве Господней, что по достоинствам их веры и добродетели можно было судить, что виноградник Отца был справедливо передан под их опеку".14 Гражданское правительство, по его мнению, гораздо более коррумпировано, чем духовенство; и хорошо, что Церковь, для защиты народа, должна осуществлять моральную юрисдикцию над всеми королями и государствами земли.15 Самые известные отрывки из "Поликратика" касаются тираноубийства:

Если князья мало-помалу отступают от истинного пути, то и в этом случае не следует сразу полностью низвергать их, а лучше терпеливо обличать несправедливость, пока наконец не станет очевидным, что они упорствуют в своих злодеяниях..... Но если власть правителя противится божественным заповедям и хочет заставить меня участвовать в ее войне против Бога, то я сдержанно отвечаю, что Богу должно быть отдано предпочтение перед любым человеком на земле..... Убить тирана - это не просто законно, но правильно и справедливо.16

Это была необычайно возбуждающая вспышка для Джона, и в более позднем отрывке того же тома он добавил: "При условии, что убитый не связан верностью тирану".17 Это была спасительная оговорка, ведь каждый правитель требовал от своих подданных клятвы верности. В XV веке Жан Пети защищал убийство Людовика Орлеанского, цитируя Поликрата; но Констанцский собор осудил Пети на том основании, что даже король не может осудить обвиняемого без вызова и суда.

Мы, "современные", не всегда можем согласиться с современниками, к которым принадлежал Иоанн в двенадцатом веке; время от времени он говорит то, что кажется нам чепухой; но даже его чепуха облечена в стиль такой терпимости и изящества, какой мы вряд ли найдем до Эразма. Джон тоже был гуманистом, любил жизнь больше, чем вечность, красоту и доброту больше, чем догмы любой веры, и цитировал древних классиков с большим удовольствием, чем священные страницы. Он составил длинный список dubitabilia - "вещей, в которых мудрый человек может сомневаться" - и включил в него природу и происхождение души, сотворение мира, отношение Божьего предвидения к свободной воле человека. Но он был слишком умен, чтобы посвятить себя ереси. Он двигался среди споров своего времени с дипломатической неприкосновенностью и обаянием. Он думал о философии не как о форме войны, а как о бальзаме мира: philosophia moderatrix omnium - философия должна быть умеряющим влиянием на все вещи; и "тот, кто посредством философии достиг caritas, милосердной доброты, достиг истинной цели философии".18

II. АРИСТОТЕЛЬ В ПАРИЖЕ

Ближе к 1150 году один из учеников Абеляра, Петр Ломбард, опубликовал книгу, которая была одновременно компиляцией мыслей Абеляра, очищенных от ереси, и началом формальной схоластической философии. Петр, как и Ансельм, Арнольд Брешианский, Бонавентура и Фома Аквинский, был итальянцем, приехавшим во Францию для углубленного изучения теологии и философии. Ему нравился Абеляр, и он называл "Sic et non" своим бревиарием; но он также хотел стать епископом. Его Sententiarum libri IV, или "Четыре книги мнений", применяет и корректирует метод Sic et non: он составляет под каждым вопросом богословия набор библейских и патристических цитат за и против; но этот Петр добросовестно трудился, чтобы разрешить все противоречия в ортодоксальные выводы. Его сделали епископом Парижа, а его книга на четыре столетия стала настолько любимым текстом в богословских курсах, что Роджер Бэкон упрекал