Апокалипсис всегда. Психология религии и духовности - Антон Владимирович Шугалей

Ознакомительный фрагментточки зрения святости. В этом наименовании нет указания на родственные отношения, так же как и не идет речь о Троице. Богословие Троицы развивается гораздо позднее, и на конкретном евангельском тексте основать учение о Троице не получится. Более того, сам Иисус не называет себя Сыном Божьим. Он не говорит в тексте: «Я – Сын Божий». Да, он называет Бога отцом, но нигде не упоминает о том, что он – сын Бога.

Мк. 1:2–3 «Вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему».

Итак, первый стих «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия» – это название книги. Далее следует небольшое пояснение «как написано у пророков» (Мк. 1:2) и две цитаты: «вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою» (Мк. 1:2), и вторая: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему» (Мк. 1:3). Эти цитаты можно расценивать как эпиграф. Любопытно, что сегодня в синодальном тексте стоят слова «как написано у пророков», но в древнем кодексе – «как написано у пророка» или «как написано у пророка Исаии». Получается, с самых первых строк евангельского текста мы сталкиваемся с недостоверностью: древние кодексы содержат ошибку, которую, судя по всему, совершил автор, когда начал цитировать стихи. Один стих он берет из книги пророка Исаии (Ис. 40:3), другой – из книги пророка Малахии (Мал. 3:1). Для человека, изучающего тексты, очевидно, что неточность восходит непосредственно к Марку. Возможно, дело в том, что Марк просто не был знаком с традицией в достаточной степени. Очень часто книги не читали вообще: во-первых, они были дороги, а во-вторых, в новозаветную эпоху Ветхий Завет люди читали с трудом по той же причине, по которой нам сегодня трудно дается чтение на церковно-славянском языке. Тексты переводились на более понятный язык (тогда это был арамейский) и нередко сопровождались толкованиями и комментариями – такие тексты назывались таргумами [8]. Вполне вероятно, что Марк цитирует таргум, в котором два пророчества просто оказались объединены. Когда текст начали изучать детально, неточность заметили и исправили.

Итак, Марк включает в повествование два эпиграфа. Первый восходит к пророку Малахии: «Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф. И кто выдержит день пришествия Его, и кто устоит, когда Он явится? Ибо Он – как огонь расплавляющий и как щелок очищающий, и сядет переплавлять и очищать серебро» (Мал. 3:1–3). Второй эпиграф – из книги пророка Исаии: «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими; и явится слава Господня, и узрит всякая плоть [спасение Божие]; ибо уста Господни изрекли это» (Ис. 40:3–5). Оба эпиграфа отсылают к пророческим текстам, в которых говорится о пришествии не просто мессии, а явлении куда более масштабном – пришествии Бога. Интересно то, что мессия в обоих пророчествах напрямую связывается с фигурой Бога, хотя в еврейской традиции эти фигуры не объединяются.

Мк. 1:4 «Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов».

По данным других евангельских текстов, Иоанн и Иисус были троюродными братьями (по преданию Дева Мария и праведная Елизавета приходились друг другу двоюродными сестрами). Иоанн крестит в пустыне, проповедует крещение и покаяние для прощения грехов.

Сам термин «крещение» вводит в заблуждение. Это слово достаточно позднее и появляется в связи с определенными аналогиями, отсылающими одновременно к кресту и Христу (получилась игра слов). То, что мы читаем в оригинальном тексте, есть не что иное, как словоформы от греческого глагола βαπτίζω [баптизо], который переводится как «купать, погружать в воду, омывать». Никакого специфического термина «крестить» там нет. Иными словами, мы имеем дело с определенной интерпретацией переводчиков, и именно она вводит читателей в заблуждение. Осмысливать этот текст следует немного иначе: «Явился Иоанн, омывая в пустыне и проповедуя омовение покаяния для прощения грехов». В русской традиции Иоанн Креститель известен под более соответствующим ему именем – Иван Купала, потому что он «купает». В английском языке он превратился в Джона Баптиста, во французском – в Жана Батиста. В любом случае, это одна и та же фигура, которая несет в своем имени признак действия – омывания водой.

В Ветхом Завете есть упоминания о традиции омовения, которое было положено совершать после телесного осквернения – например, после того, как человек прикоснулся к мертвому, язычнику или к женщине в период нечистоты. Омовение использовалось в качестве очищения от физической скверны, однако не было намеков на духовный аспект. В действиях Иоанна мы встречаем оригинальное нововведение: он приглашает людей омыться в воде, но не потому, что у них есть какая-то физическая скверна, а потому что таким образом они смогут возвратиться к Богу. В греческой традиции «покаяние» – µετάνοια [9] – это «сожаление, раскаяние», буквально – «изменение ума», перемена в восприятии фактов, а в еврейской – возвращение на верный путь отцов, возвращение к Богу. Ритуал, при котором используется вода, представляет собой издавна известный метод смыть скверну, только у Иоанна фокус внимания меняется с физиологического на духовный. Подразумевается, что таким образом происходит определенная трансформация сознания. Закон не предписывает такого ритуального омовения, но у Иоанна есть определенный авторитет: он, судя по всему, претендует на роль пророка.

Последующая христианская традиция крещения (погружения) не имеет ничего общего с тем, что делает Иоанн Креститель. В его случае это возобновление ритуала очищения от скверны, только в новом – духовном – измерении. То, что впоследствии стали делать христиане, тоже опирается на традицию, однако не еврейскую, а языческую, наделенную другим смыслом. Она связана с посвящением в рабы или в воины. Например, некий патриций покупает на рынке раба, назовем его Малх. Он ведет его к себе домой, там его в обязательном порядке полностью раздевают, обривают все волосы на теле, после чего хозяин погружает этого человека в воду, нарекая его новым именем. Допустим, он решил назвать его Петром, тогда в процессе омовения он произносит ритуальные слова: «Погружается раб мой Петр во имя мое». Это формула наречения раба – с этого момента человек является рабом своего господина и не имеет права отзываться на старое имя. Этого имени, как и прежней личности, больше