Увидеть Пруссию и… умереть - Геннадий Владимирович Юшкевич

Послышался отдалённый гул. Со стороны Кёнигсберга приближался эшелон.

По Восточной Пруссии немецкие эшелоны порой шли даже без маскировки.

— Ну, Ежик, настраивайся. Считай, запоминай. Потом сравним.

В Белоруссии Генка много раз видел, как идут немецкие поезда. В Пруссии всё оказалось иначе. Дорогу не обходит патруль, перед паровозом нет платформы с песком, эшелон — без охраны. Эх, рвануть бы его! Как тогда, возле Фаниполя…

За паровозом — платформы с тюками сена. Ясно, под сеном — бронетехника. Затем пошли «углярки» — там наверняка артиллерийские системы. Так, «телятники». В них обычно возят солдат, человек по пятьдесят. Три пассажирских вагона — для офицеров. Вагон с красными крестами — пустой. Несколько цистерн с горючим. Всё, состав прошёл, покатился куда-то в сторону Тильзита.

И опять тишина. Делая шифрованные записи о «содержимом» проехавшего эшелона, Ридевский клевал носом.

— Да поспи ты, — предложил Генка. — А если «железка» снова загудит, разбужу.

…В полночь их сменили Иван Белый и Иван Чёрный. За время дежурства Ридевского и Генки прошли восемь эшелонов к фронту и четыре — в обратную сторону. Вернувшись на базу, они отдали Шпакову записи и провалились в сон. Отдежуривший у шоссе Мельников уже спал. Командир стал готовить первое донесение.

Перед рассветом радистки и Шпаков ушли в лес подальше от «базы». Всё настроили, подключили питание, и Зина села за ключ своего «Северка». Улыбнулась — есть контакт! — и начала передавать группы цифр.

Первый сеанс прошёл отлично. В Центре подтвердили приём, пожелали успеха. Командир и девушки стали собирать рацию. И тут послышался звук мотора приближающегося грузовика…

Боец группы «Джек» Иван Целиков («Иван Белый»).

Ридевский, Мельников и Генка всё ещё спали. Услышав сквозь сон топот, Генка открыл глаза и прямо над собой увидел… солдата в каске со шмайссером в руках. Немец стоял, как замороженный, и какими-то стеклянными глазами смотрел на разведчиков. Глядя в упор на солдата, Генка стал трясти Ридевского:

— Напка, Напка, «марафон»[8]!

Толком не проснувшись, Ридевский и Мельников тоже уставились на немца. Потом все трое подхватились и рванули в ельник. А обалдевший солдат так и остался стоять.

Аня, Зина и Шпаков также сумели уйти без единого выстрела. А ребят, которые сидели на наблюдательных пунктах, немцы вообще не заметили.

Вечером все собрались на запасной явке.

В Восточной Пруссии разведчики то и дело натыкались на подобные плакаты.

— На этот раз нам чертовски повезло, — сказал командир. — Однако больше так рисковать нельзя. Как ни хороша эта позиция, а придётся отсюда уйти. Пойдём на юг, в сторону Инстербурга. Двигаться будем, ориентируясь на «железку» Тильзит-Инстербург. Она идёт как раз вдоль границы Восточной Пруссии, в прифронтовой полосе. Не исключено, что именно здесь сооружается «Восточный вал», который должен усилить оборонительный рубеж «Ильменхорст». Мы сможем и перевозки отслеживать, и укрепрайон изучить. Ну а чтобы сбить с толку пеленгаторщиков, выходить на связь теперь будем в неожиданных для них местах.

Новый марш-бросок проходил в основном по открытой местности. Шли ночами, днём отсиживались в редких лесках. На связь с Центром выходили в каком-нибудь поле, после чего быстро снимались.

С каждым днём становилось всё тяжелее уходить от поисковых групп. Нежелательны были и встречи с населением, до предела запуганным пропагандой Геббельса. То и дело натыкались на плакаты и листовки про «красных парашютистов». Даже этикетки на спичечных коробках призывали: «Немец, за тобой повсюду следует сталинский бандит. Спасая себя и свою семью, ты защищаешь своё отечество. Будь бдителен!»

Зато с данными для донесений проблем не было. В этом районе действительно велась грандиозная работа. Тысячи солдат, местных жителей, иностранных рабочих вкапывали надолбы, рыли противотанковые рвы и траншеи, обустраивали блиндажи, артиллерийские и пулемётные позиции. Нацисты уверяли, что ни одна вражеская нога не ступит на землю Восточной Пруссии. Однако в глухих местах тайно строились бункеры для «Вервольфа»[9], будущих подпольных групп сопротивления. В бункеры закладывались запасы еды и воды, оружие, боеприпасы, одежда, средства связи.

Немцы спешно готовились к скорому наступлению Красной армии.

Встреча с «Максимом»

В середине августа разведчики считали себя уже прусскими старожилами. Как-никак, третью неделю утюжили прифронтовую полосу противника. На одной из днёвок Шпаков сказал:

— Командование благодарит нас за работу и боевой настрой. Но пора возвращаться в тот район, который изначально определён в задании.

Все замолчали. Никому не хотелось идти в места, где потеряли Крылатых, где поисковым командам уже знаком «почерк» их группы. Мельников тряхнул головой:

— Помните, что написано в уставе десантных войск немцев? «Там, где пехотинец считает своё положение безысходным, десантники только начинают действовать». Так что вперёд, на Запад!..

На сей раз шли по крупным болотистым лесным массивам. Идти по таким местам можно было и днём. Потому передвигались быстро. Однако совсем не осталось продуктов.

Радистка группы «Джек» Зинаида Бардышева.

На одном хуторе рискнули — используя «беззвучку», пристрелили поросёнка и увезли его в лес на прихваченной попутно тележке. Быстро разделав добычу, сварили мясо в ведре, которое забрали всё у того же бауэра. Разложив куски по вещмешкам, тронулись дальше, даже не поев. Задерживаться было нельзя, пропажу поросёнка скоро заметят. Тут, похоже, даже куриные яйца на учёте.

И точно, вскоре услышали погоню. Но от преследователей удалось уйти. А вот мясо из-за стоявшей жары быстро протухло.

Еда становилась проблемой номер один. Август-сентябрь можно ещё будет держаться за счёт леса, огородов, изредка посещая хутора. А дальше… Хотя что — «дальше»? Ведь генерал Алёшин сказал перед отлётом: месяца через два встретимся. Значит, так и будет.

Прусский гауляйтер Эрих Кох лично следил за строительством оборонительным укреплений.

Новое место для наблюдения за «железкой» облюбовали у реки Швентойе[10], через которую был переброшен мост. За дорогой виднелась деревня Минхенвальде[11]. Луг вдоль реки упирался в могучие дубы и ясени. Мост не охранялся. Совсем рядом — шоссе Кёнигсберг-Тильзит, за которым тоже нужно следить. В общем, идеальное место для наблюдения.

Шпаков и радистки расположились в одном из лесных кварталов у деревни Жаргиллен[12]. Это