Берлинский дневник, 1940–1945 - Мария Илларионовна Васильчикова

Суббота, 13 января. На рассвете появились Мамá и Джорджи. Я не видела Джорджи больше года. Он не изменился, такой же очаровательный и очень заботится о Мамá, которая выглядит совсем больной и изнуренной. В Литве, которая постепенно советизируется, им пришлось пережить много волнительного. Им всем давно следовало уехать. Но Папá пока остался; у него намечена крупная сделка.

Когда осенью 1939 г. в Литве появились первые советские военные базы, западные друзья-дипломаты сказали семье Мисси, что, пока идет речь о Красной армии, бояться им нечего; когда же появятся части НКВД, следует немедленно уехать. Еще тогда они выхлопотали себе въездные визы в Германию (куда было ближе всего, в случае необходимости, бежать) и закупили железнодорожные билеты. Как-то ночью, в середине января 1940 г., зазвонил телефон и знакомый голос сказал: «Эти господа прибыли». Утром на заре мать и брат тронулись в путь. Отец задержался еще на шесть месяцев и бежал уже, как увидим, пешком, «через зеленую границу»[37].

Воскресенье, 14 января. Мы устроили Мамá и Джорджи в квартире Пюклеров, чтобы им не пришлось платить за гостиницу. Тем более что у них всего сорок долларов на двоих. Поскольку работы у нас все еще нет, финансовое положение катастрофическое. Они подумывают остаться здесь. Это было бы ошибкой. Здесь очень холодно, есть нечего, политическая ситуация более чем шаткая. Мы пытаемся уговорить их ехать в Рим, где у Мамá много друзей и где есть большая колония русских беженцев. Тут ей будет одиноко, так как за исключением иностранных посольств, число которых быстро сокращается по мере того, как война все ширится, в городе не осталось почти никакого круга общения. Теперь Берлин — город холостяков, здесь одни наши сверстники, которые либо служат в вооруженных силах, либо весь день работают в учреждениях, а вечера проводят в ночных клубах. В Риме Ирина уже неплохо устроилась; жизнь будет легче, хотя бы уже из-за климата, а как только мы начнем работать, мы сможем регулярно посылать им деньги.

Понедельник, 15 января. Новый правительственный указ: ванна только по субботам и воскресеньям. Это порядочный удар: в большом городе на удивление быстро делаешься грязной, и потом это был один из немногих спосо-бов согреться.

Среда, 17 января. Мы много времени проводим дома — чтобы побольше быть с родными. У Мамá сильно расстроены нервы: сказывается все то, что она пережила со времени смерти (скончавшегося в апреле 1939 года брата) Александра.

Четверг, 18 января. У Джорджи огромный аппетит, а наши продовольственные запасы — мы привезли масло и колбасу из Фридланда — быстро тают. Это еще один довод в пользу того, чтобы они ехали в Рим. Здесь Джорджи очень скоро начнет страдать от недоедания, а Италия, к счастью, пока в войне не участвует, и там нет продовольственных карточек.

Пятница, 19 января. Катя Клейнмихель[38] работает в английском отделе ДД. Не исключено, что она сможет устроить туда на работу и меня.

Клейнмихель — русский графский род. В российской истории наиболее известен П. А. Клейнмихель (1793–1869), государственный деятель, приближенный к Аракчееву, а затем к Николаю I, главный управляющий путями сообщения и публичными зданиями.

Мы просто не знаем, как быть, потому что из посольства США молчат, а мы их беспокоить не смеем. Мы едва сводим концы с концами, а с приездом родных наши небольшие сбережения быстро тают. Мы говорили с кем-то из концерна «И. Г. Фарбен»[39], но им нужны люди, умеющие хорошо стенографировать по-немецки, а с этим у нас неважно.

ДД (Drahtlose Dienst, т. е. служба радиовещания[40]) — отдел новостей в «Рейхс-рундфунк гезельшафт», или РРГ. На некоторое время одним из начальников Мисси станет будущий западногерманский канцлер д-р К. Г. Кизингер[41].

Понедельник, 22 января. Сегодня пошла в бюро к Кате Клейнмихель на Фридрихштрассе и все утро печатала на машинке под диктовку по-английски; это было мое пер-вое испытание, и оно не могло быть легче. Испытание было на скорость; мне сказали, что меня вызовут позже. Учреждение напоминает сумасшедший дом: все делается в спешке, потому что надо уложиться в расписание радиопередач. Среди возможных будущих сослуживцев наткнулась на родившегося в Чехословакии Родериха Менцеля[42], бывшего международного чемпиона по теннису.

Суббота, 27 января. У двойняшек Вреде[43] (потомки известного баварского фельдмаршала наполеоновских времен князя фон Вреде[44]) Татьяна познакомилась с одним человеком, который предложил ей работу в его учреждении, представляющем собой подразделение немецкого Министерства иностранных дел. Им нужны люди с хорошим знанием французского[45]. Большинство наших друзей не советуют нам идти работать в американское посольство, так как, будучи иностранцами, мы, должно быть, уже находимся под бдительным оком гестапо. Учитывая нынешнюю дружбу Германии с Советским Союзом, плохо еще и то, что мы «белые» русские. Более того, мы обе работали в британском представительстве. Но так или иначе, мы сейчас в таком бедственном положении, что первое же предложение мы примем, от кого бы оно ни исходило. Американское посольство все молчит.

На днях у друзей меня представили госпоже фон Дирксен[46], одной из здешних весьма высокопоставленных дам. Она потрепала меня по волосам — что меня возмутило — и спросила, какие мы русские: «белые» или «красные», ибо в последнем случае «вы наши враги», — довольно неожиданное высказывание, если учесть, в каких приятельских отношениях сейчас Германия с Советской Россией[47]!

Понедельник, 29 января. Сегодня мы обе приступили к работе: я в ДД, а Татьяна в Министерстве иностранных дел, более известном как АА (Auswärtiges Amt). В моем учреждении никому, кажется, не ясно, кто наш главный босс, так как командуют все и одновременно. Хотя говорят, что последнее слово принадлежит министру пропаганды рейха д-ру Йозефу Геббельсу. Мы получаем каждая по 300 марок; 110 вычитается в виде налогов, так что остается 190, на которые и надо жить. Что ж, придется.

Вторник, 30 января. Первое мое служебное задание состояло в том, чтобы напечатать под диктовку длинный материал о Ронни Кроссе[48]: он британский министр экономической войны. Татьяна гостила у них[49], когда до войны была в Англии. У моего непосредственного начальника герра Э.[50] большие свисающие усы, как у моржа; кажется, он провел в Англии бóльшую часть жизни. Его жена работает в одной комнате с