Читаем вместе с Толстым. Пушкин. Платон. Гоголь. Тютчев. Ла-Боэти. Монтень. Владимир Соловьев. Достоевский - Виталий Борисович Ремизов

слова, как и симфонии Бетховена, требовало от человека, а ребенка и подавно, особой культуры. К этому надо было подготовить бытовое сознание. И Толстой во время работы в яснополянской школе многое сделал для того, чтобы преодолеть барьер непонимания.

В России детская литература тогда не была в чести. Понимая это, Толстой вслед за «Сказками» Пушкина написал для детей более 600 рассказов, историй, литературно-научных зарисовок, притч. Эта гигантская работа была проделана с целью ответа на вопрос:

Что нужно сделать для того, чтобы ребенок смог преодолеть бытовизм восприятия произведения искусства и открыть для себя мир подлинно нравственно-эстетических ценностей?

Он предложил решение этой проблемы, увидев ее в необходимости создания, как он говорил, «переходной литературы», которая могла бы проложить мостик от ребенка с его особенностями восприятия, потребностей, с имеющимся у него жизненным опытом до культуры чтения серьезных литературных произведений. Эта была пропедевтика искусства чтения, своего рода азбука художественной литературы. И он создал такого рода произведения для детей. Но его опыт в этой области, как и его педагогические открытия оказались забытыми на долгие годы[27].

Можно утверждать, что негативных высказываний Толстого в адрес Пушкина очень мало, и все они так или иначе мотивированы ситуативной установкой автора «Войны и мира». Положительных же отзывов не счесть.

Однако, к сожалению, немногих резких оценок Толстого в адрес Пушкина оказалось достаточно, чтобы в течение многих десятилетий держать поклонников Пушкина в состоянии раздражения: «Он и до Пушкина добирался…».

Не добирался, а постигал его гений всю жизнь. Ему интересна была сама личность поэта, а его творчество стало составной частью духовных исканий Толстого. Интерес ко всему, что было написано Пушкиным, возрастал с каждым годом, менялись и оценки творчества — от сдержанных и умеренных до восхищенных и восторженных, а подчас божественно трогательных.

Родившись в Пушкинскую эпоху, Толстой и молодость провел среди тех, многие из которых были знакомы с поэтом. «Л.Н., — засвидетельствовал Д. П. Маковицкий 8 декабря 1906 г., — просматривал новый том переписки Пушкина, издание Академии[28]. О корреспондентах Пушкина сказал: „Я всех знал“»[29]. Знал Толстой и Павла Васильевича Анненкова, первого биографа и издателя посмертного собрания сочинений А. С. Пушкина.

В Яснополянской библиотеке Толстого по сей день хранятся 5 из 6 томов этого издания[30]. Отсутствует 3-й том, в котором напечатана поздняя лирика Пушкина. Вероятно, и в нем, как и в других томах, содержалось немало пометок Толстого. Часть из них носила предположительный характер («по-видимому»). Часть дошедших до нас пометок, несомненно, принадлежит Льву Николаевичу — о них и пойдет речь. Судя по форме и содержательной направленности пометок, их можно отнести к раннему периоду творчества.

К чтению томов собрания сочинений Пушкина Толстой обратился в начале июня 1856 г. и в те же дни «с наслаждением», как он писал в своем дневнике, прочитал большой труд П. В. Анненкова «Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина», помещенный в первом томе собрания сочинений. К этой книге в течение многих лет Толстой обращался не однажды.

В середине ноября 1855 г. Толстой сразу же по окончании Крымской войны приехал в Петербург. В читательской среде он воспринимался как новая восходящая звезда на горизонте русской литературы. Братья-писатели и многие критики приняли его в свои ряды — кто на равных, а кто-то, как И. С. Тургенев, с желанием взять шефство над не кончавшим университетов самоучкой. Но П. В. Анненкова в это время в Петербурге не было. Встреча состоялась позже, в декабре 1855 г., на квартире И. С. Тургенева, у которого остановился после возвращения из Крыма Лев Толстой. Вот как об этом писал сам Анненков:

П. В. Анненков — русский критик, историк литературы

«Однажды… зашел к нему на квартиру, я узнал, к великому моему удовольствию, что в задней ее комнате спит приезжий из армии молодой артиллерийский офицер граф Лев Николаевич Толстой. Публике было уже известно это имя, а литераторы превозносили его в один голос. Лев Толстой выслал в „Современник“ первый свой рассказ „Детство и отрочество“, поразивший всех поэтическим реализмом своим и картиной провинциальной семьи, гордо живущей со своими недостатками и ограниченностью, как явление вполне самостоятельное и непререкаемое. Он готовил еще и многое другое. Будучи соседом Толстого по деревне и движимый своим неугомонным демоном любопытства и участия, Тургенев пригласил его к себе. Но Л. Н. Толстой был очень оригинальный ум, с которым надо было осторожно обращаться. Он искал пояснения всех явлений жизни и всех вопросов совести в себе самом, не зная и не желая знать ни эстетических, ни философских их пояснений, не признавая никаких традиций, ни исторических, ни теоретических, и полагая, что они выдуманы нарочно людьми для самообольщения или для обольщения других. Как курьез воззрение это еще могло поддерживаться при громадном образовании и большой начитанности, но гр. Толстой не гонялся за курьезами. То был сектантский ум по преимуществу, очень логический, когда касалось выводов, но покорявшийся только вдохновенному слову, сказавшемуся, неизвестно как, в глубине его души. Поэтому столь же интересно было следить за его мнением, всегда новым и неожиданным, сколько и за происхождением этого мнения. Нередко встречались у него приговоры, поражавшие своим ультрарадикальным характером. Так, шекспировского короля Лира он считал нелепостью, за неправдоподобие сказки, лежащей в основании трагедии, и в то же время все симпатии его принадлежали пьяному артисту-немцу, которого встретил в публичном доме и сделал героем одной из повестей своих»[31].

Первая встреча не произвела на автора «Детства» сильного впечатления. Дружеские отношения возникли спустя год. На них не могла не повлиять статья Анненкова «О мысли в произведениях изящной словесности. (Заметки по поводу последних произведений гг. Тургенева и Л. H. Т.)» и, безусловно, прочитанные Толстым «Материалы к биографии А. С. Пушкина» и проштудированные им тома сочинений поэта.

15 ноября 1856 г. Толстой записал в своем дневнике:

«Потом ужинали с Анненковым и много толковали, он очень умен и человек хороший» (47, 99).

В 1857 г., памятуя, что Анненков продолжал сбор материалов, связанных с жизнью и творчеством Пушкина, Толстой, подружившись с Михаилом Ивановичем Пущиным (брат друга Пушкина, участник декабристского восстания, которому посвящено стихотворение «Мой первый друг, мой друг бесценный». — В.Р.), написал биографу примечательное письмо. Примечательное тем, что свидетельствовало о трепетном отношении Толстого ко всему, что связано с именем Пушкина.

«1857 г. Апреля 22 / мая 4. Кларан.

Посылаю вам, дорогой Павел Васильевич, записку Пущина, с которым мы живем вместе в Clarens, Canton de Vaud, куда вы мне пишите, ежели захотите меня этим истинно обрадовать.