Главная русская книга. О «Войне и мире» Л. Н. Толстого - Вячеслав Николаевич Курицын

фразы в начале и конце цитаты практически идентичны.[49]

Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою —

тут просто прямой повтор, бросали — бросая все лишнее.

Большинство же рифмующихся ситуаций — далеко друг от друга. Когда Николай проигрывает Долохову, читатели в ужасе, очень ему сочувствуют, но не все вспомнят, что в самом начале, в сцене, когда Долохов на пари пил ром, мелькал молодой худощавый мальчик, лейб-гусар, проигравшийся в этот вечер. Он в той сцене влезал на окно, смотрел вниз и говорил: «У… у… у…» Возможно (а то и наверняка), именно Долохову он и проигрался. Долохов потому и готов спорить на крупную сумму, что она у него только что завелась.

Княжна Марья застает Анатоля и Бурьен обнимающимися в зимнем саду, а за пару месяцев до этого Наташа целовалась с Борисом в цветочной комнате.

Бурьен раздражает Андрея тем, что все время попадается ему в лысогорском доме — точно так же в конце книжки его сестре будет попадаться Соня, и, конечно, она будет ее раздражать.

«К тому же игрок», — говорит князь Василий о Ростове-старшем, которого знал в молодости; сейчас он, наверное, остепенился, или князь Василий возводит напраслину, но рифма не пропадает: кучу денег проигрывает Долохову сын Ростова.

В приятну ночь, при лунном свете

Представить счастливо себе,

Что некто есть еще на свете

Кто думает и о тебе!

Что и она, рукой прекрасной,

По арфе золотой бродя,

Своей гармониею страстной

Зовет к себе, зовет тебя!

Еще день-два, и рай настанет…

Но ах! твой друг не доживет! —

исполняет в домашнем концерте вновь выученную песню Николай Ростов, и она отзовется в Отрадном, когда князь Андрей подслушает пение Сони и Наташи. Что́ девушки пели, неизвестно, но рифмуются приятна ночь, лунный свет и роковое предсказание: будущим отношениям Наташи и Андрея не хватит условно нескольких дней до перехода в райскую стадию.

После того как Телянин украл кошелек Васьки Денисова, Николай Ростов оказывается главным его обвинителем. Однополчане, в том числе и пострадавший Денисов, уговаривают Ростова замять дело, чтобы не порочить полк. Том спустя точно в такой же ситуации окажется Васька — набьет физиономию ныне интендантствующему жулику Телянину, который, по мнению Денисова, активно подворовывает из провианта. И Денисов, как ранее Ростов, долго будет отказываться просить прощения у руководства.

Вот несчастный аудитор (канцелярист военного суда) попал в глупую ситуацию в штабе.

В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему недостало прибора.

Это рифмуется с обедом у Ростовых, где выведен гувернер-немец, которому место за столом положено, но противный и, наверное, завистливый дворецкий раз за разом обносит его вином.

Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтоб утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности

(ибо он пишет родным в Германию отчеты о русской гастрономии).

Следующая рифма мне, возможно, привиделась, выфантазирована, но хочется ее зафиксировать, выходит красиво. Николай пишет из армии, просит поцеловать дорогую Соню, которую он все так же любит и о которой все так же вспоминает.

Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол.

Это ближе к концу первого тома, а в середине второго Наташа, к которой вдруг перестал ездить князь Андрей, ходит по тому же залу, специально плотно ступая по звонкому паркету и слушая эхо своих шагов.

В сцене презентации иностранным военспецом надуманной диспозиции к Аустерлицу появляется звук мельничных колес, точно рифмующийся с жужжанием веретен Шерер:

Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глаза, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «А, вы всё еще про эти глупости!», поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.

Берг под Аустерлицем подбегает к Ростову — «Граф, граф!», показывает ему правую руку, в которую ранен, и хвастает, что «остался во фронте». В том же томе, частью раньше, после Шенграбена, Долохов показывает командиру полка взятые им в бою трофеи, рану на голове и характеризует свои действия ровно теми же словами, что и Берг: «Рана штыком, я остался во фронте».

Раненые сползаются по два, по три вместе, и слышны неприятные, а Ростову кажется, что иногда и притворные крики и стоны. Ранее князь Андрей видел, как солдата порют розгами, и ему крики солдата тоже показались притворными.

Солдат с рукой, «из которой кровь лилась как из склянки», срифмован через двадцать страниц с лошадью, из ноги которой кровь льется как из ключа.

Нечистоплотные французы, в чем мы их уже уличали, сняли с шеи раненого князя Андрея золотой-серебряный образок, а много позже княжна Марья боится, что французы, заняв Лысые Горы, разроют могилу Болконского-старшего и снимут с него кресты и звезды.

Пьер во время посвящения в масоны снимает один сапог, надевает вместо него туфлю, и это прекрасная рифма к сцене, где Наташа Ростова прыгает в одном сапоге Николая.

Коляска и лошади уже давно выведены на другой берег и заложены, и уж солнце скрылось до половины и вечерний мороз покрывает звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стоят на пароме и говорят, и иконографически это прямо предвосхищает встречу Александра и Наполеона на середине реки Неман, которая пройдет несколькими главами позже.

Андрей и Пьер приезжают из Богучарова в Лысые Горы, и «божьи люди» разбегаются от дома, приняв Пьера за старого князя: рифма к гробовщикам, что таились в