Карнавал Безумия. Хроники саморазрушения в стиле панк - Миша Бастер

Сам я тоже изредка в гости ездил. В основном, в Питер, но бывало и дальше. Однажды мы хорошо прокатились в Свердловск и Новосибирск через Челябинск. Это, кстати, в 1988-м случилось. Ник Рок'н'ролл тогда только из ссылки в Симферополь вернулся, собрал там группу «Второй Эшелон» и поехал на гастроли в Сибирь. Ну, и я с ними. Надо сказать, что в поезде без билета так далеко ехать – задача не из лёгких! Для меня эта поездка спецприёмником закончилась: забрали, конечно, за внешний вид. Они к такому у себя там не очень привычны были. Но всё обошлось, через пару недель отпустили – после того, как я голодовку объявил.

Кстати, на тусовке в Севастополе я и познакомился с Тарасом. Нашли мы друг друга очень просто: поскольку многие общались на почве увлечения панк-роком, а у Тараса в тот период была панк-группа «Самоликвидатор». Они сначала что-то типа «Гражданской обороны» играли, потом Exploited повлиял. Тексты у него в то время очень серьёзные были… Несколько магнитных альбомов вышло даже, ну и концерты были, конечно.

Панки тогда в большинстве своём только и делали, что занимались публичным саморазрушением и брутальным творчеством. Ну, и Гена Труп там присутствовал поначалу. Как коммуникативное звено. Я ему татуировки делал, а он тогда ничего не умел, посему сам я какое-то время оставался без порции корявых татуировок, за этим к Тарасу и обратился. За помощью…

М. Б.: Зато позже Труп в Москве отметился. Пришел на тусу – а все руки сплошняком непонятно в чём.

Д. Б.: Моя работа, хе-хе-хе. Тарас, помню, на нём рисовал, а я делал.

М. Б.: Да, и он говорит: а чего у вас так мало татух. А у нас тогда все мотивы локально разбросаны были, исключительно все по делу. «Чемоданный» подход: где побывал, что встретил, то и зафиксировал. Ему тогда вежливо так намекнули, что такого много и не нужно. Большими объемами в конце 1980-х никто не забивался. Все были уверены, что впереди таких чемоданных событий много, так что лучше не торопиться.

Д. Б.: В принципе, у нас примерно тоже так было. Мы на Трупе экспериментировали просто, выясняя, чем эти рисунки лучше между собой связывать. Он не против был!

А дальше мы с Тарасом начали работать в тесном сотрудничестве. Это все происходило у меня дома. У Тараса за плечами был большой художественный опыт; он занимался дизайнами, и получалось это у него намного лучше, чем у меня. Образовался поточный метод. Ко мне приходит клиент с какой-то там идеей, я звоню Тарасу, прошу его нарисовать, и он уже через некоторое время привозит готовый дизайн. Бывало и так, что я начинаю делать татуировку – Тарас продолжает. Кстати, Труп из той московской поездки привез кучу всяких рисунков, среди которых были и твои.

М. Б.: Да, тогда я был уже известный в узких кругах работник карикатурного жанра, засеявший своими карикатурами площадь от Прибалтики до Барнаула. И одну из карикатур все-таки присадил и на себя. В Питере. Там был такой кольщик, Орёл. У него много кто перенял навыки раскрашивать сверстников.

Д. Б.: А мы с Тарасом, помню, в четыре руки начали делать татуировку басисту из «Самоликвидатора», твой эскиз использовали. Это был зомби с расколотой башней.

М. Б.: Да, это дело я любил. Делал в промежутках между городскими зарисовками какие-то килограммы дурацких рисунков для себя и маргиналов, а они конвейерно куда-то расходились. Но я ничего не продавал, хотя знал, что отдельные пассажиры затеивали на этом какой-то незамысловатый бизнес. Поэтому отсюда вопрос: а что представлял из себя местный контингент добровольцев?

Д. Б.: Неформалы. Их там было предостаточно: знавших друг друга в лицо и поделённых на группы по музыкально-стилистическим предпочтениям. Я тяготел к панковскому веселому стилю. Рядились тогда во всё что ни попадя и веселили друг друга, пугая обывателей. Но не только из этой тусовки люди татуировались. То есть клиенты и со стороны приходили. Непонятно, каким образом нас находили вообще. Хотя… город маленький. Находили как-то, звонили, заказывали. Возможно, потому, что мы все были на виду. В Питере тусовка была на порядок больше, и татуированных было намного больше. Но я там, как говорил уже, в середине 1980-х не татуировал; просто тусовался, и это было увлекательно.

А в Севастополе первые пару лет этот процесс у нас проходил исключительно с помощью переделанных заводных бритв и самоделок разных. Только несколько позже мы стали задумываться о том, чтобы как-то усовершенствовать технику. Ну, то есть меня этот вопрос тогда не сильно тревожил, я вообще не думал о том, чтобы профессиональную машину сделать. А Тарас уже начал нам перспективы какие-то прорабатывать. Соответственно, стали заказывать всякие детали у разных токарей. Но в большинстве случаев качество не устраивало. Половину сразу же браковали. Ну, это и естественно: раньше этих ребят живые деньги не интересовали, а за бутылку чё хорошего можно сделать? И в году эдак 93-м у нас появился первый опытный образец индукционной машины, хотя сделан он был не совсем правильно. Всё потому, что информации вообще никакой не было. Ориентировались только по внешнему виду, взятому из журнала какого-то татуировочного, драного и очень старого. Фотография, как помнится, была пять на пять, не больше: на ней какой-то татуировщик машину в руках держал. Удивительно, но этого оказалось достаточно! Тарас проконсультировался со своим приятелем, который занимался радиоэлектроникой. И тот подсказал, куда нам нужно двигаться.

Потом было еще что-то ужасное, с алюминиевой рамой. Эта машина уже работала реально. Вот именно так, как надо. Мы это осознали очень четко и поняли, что делать дальше. Я помню свои ощущения тогдашние, потому что глубина перспективы чувствовалась… Чувствовалось, что просто бездонная пропасть в этой области открывается. И что если мы сами будем велосипед продолжать изобретать, то всё это на долгие годы затянется.

Тарас примерно в то же самое время начал ездить в Питер и делать татуировки там, а я как бы наслаждался покоем и никуда ездить не хотел. Море, пиво, солнце… Я остался и продолжил заниматься рисованием. Не академическим, конечно, а неформальным, так сказать, рисовал всякую хрень. Все мои интересы в искусстве сводились тогда только к татуированию. То есть татуировки – круто, а какие-то там картины – это мазня да и только…

Хотя стремление освоить какие-то азы, наверное, все-таки было. Сначала я тренировался делать рисунки на тряпках, расписывать одежду. В рамках панковской крутизны