Тайные информаторы Кремля. Очерки о советских разведчиках - Владимир Сергеевич Антонов

Широко образованный и зрелый человек, Арвид Харнак являлся в 1931–1933 годах исполнительным секретарем «Рабочего кружка по изучению проблем плановой экономики Советской России» (АРПЛАН). Председателем АРПЛАНа был избран профессор Фридрих Ленц, разделявший левую идеологию. После прихода к власти фашистов Ленц эмигрировал в США.

В августе 1932 года по инициативе Харнака была организована трехнедельная поездка по индустриальным центрам Советского Союза группы членов АРПЛАНа в составе 24-х видных немецких экономистов и инженеров с целью ознакомления с плановой экономикой нашей страны.

В то время Харнак еще не находился в поле зрения советской разведки, поэтому в Москве с ним никто не работал. В начале 1930-х годов он примкнул к Союзу работников умственного труда, созданного при участии и по инициативе компартии Германии с целью оказания влияния на круги немецкой интеллигенции. Вскоре Харнак вошел в руководящий комитет Союза. Эта общественная организация сохранилась и после прихода Гитлера к власти и послужила основой для объединения берлинских антифашистов.

Однако после прихода нацистов к власти в Германии положение самого Харнака несколько осложнилось. Нужно было думать о том, как зарабатывать на жизнь. Сменив несколько мест работы, в 1935 году он получил должность референта в имперском министерстве экономики, во главе которого стоял Ялмар Шахт. Этот министр, представший после войны перед судом Нюрнбергского трибунала, способствовал финансированию осуществленной Гитлером гигантской программы перевооружения, сохранив при этом полную ее секретность.

С 1935 года Арвид Харнак (оперативный псевдоним – «Корсиканец») стал вести разведывательную деятельность в пользу СССР. Следует отметить, что его жена Милдред полностью поддержала это решение. Убежденная в необходимости такой деятельности, она активно помогала мужу, взяв на себя составление политической, экономической и военной информации для передачи Советскому Союзу. Кстати, переехав в Германию, она стала работать в Американском женском клубе в Берлине и даже некоторое время являлась его президентом. А с лета 1941 года работала доцентом и переводчиком на факультете зарубежных стран Берлинского университета.

В министерстве экономики Харнак имел доступ к интересующим разведку материалам – торговым договорам Германии с другими странами, ее валютным операциям. Он передал советской разведке подлинники секретных соглашений и договоров Германии с некоторыми странами, в том числе – с США, которые финансировали программу перевооружения нацистской Германии.

Следуя рекомендациям резидентуры, Харнак стал тщательно скрывать свои политические взгляды и даже вступил в элитарные фашистские организации – «Союз нацистских юристов» и «Херренклуб» («Клуб господ» – фашистская организация, объединявшая в своих рядах промышленников), а в 1937 году – в НСДАП. Членство в национал-социалистической партии открыло ему дорогу к повышению по службе. Вскоре Харнак достиг определенных успехов в служебном росте, став правительственным советником, а позже – старшим правительственным советником.

В декабре 1938 года связь разведки с Харнаком была утрачена на полтора года. Из-за неразберихи, творившейся в Центре в связи с начавшимися репрессиями, привлечение Харнака к сотрудничеству с советской разведкой не было оформлено надлежащим образом. Правда, еще в 1935 году в Центре было заведено на него личное оперативное дело и ему был присвоен псевдоним «Балтиец». Когда 13 мая 1939 года начальником разведки был назначен Павел Фитин, сотрудники германского отделения, по его указанию, приступили к анализу агентурных дел берлинской «легальной» резидентуры. Дело «Балтийца» привлекло внимание Фитина, и он дал указание внимательно разобраться с источником. Однако в то время в Центре никто не знал, кто такой «Балтиец», каково его служебное положение и почему была прекращена работа с ним (неожиданно скончался его куратор в Берлине, а четверо сотрудников центрального аппарата разведки, знавшие о деятельности «Балтийца», были репрессированы).

И лишь в сентябре 1940 года связь с источником была восстановлена.

Информация, поступавшая от «Старшины» через «Корсиканца», была настолько важна, что 15 марта 1941 года Москва дала указание Короткову вступить в прямой контакт с источником. Уже 31 марта оперработник направил в Центр сообщение о том, что «Корсиканец» познакомил его со «Старшиной», и что последний прекрасно понимает, что имеет дело с советской разведкой. Он выразил готовность информировать разведчика обо всех известных ему фактах. Далее Коротков писал:

“Корсиканец” предостерегает нас о необходимости таким образом строить работу со “Старшиной”, которого он характеризует как “пылкого декабриста”, чтобы у него не возникло сомнения в том, что его партийная работа, которую он боготворит, превращается в простой шпионаж».

После того как Коротков установил прямой контакт со «Старшиной» и освободил «Корсиканца» от необходимости служить в качестве связного, работа обоих источников разведки стала более эффективной. Через «Старшину» Коротков установил контакт с писателем-антифашистом Адамом Кукхофом (оперативный псевдоним – «Старик»). Через двоюродного брата «Корсиканца» он установил связь с тайной оппозиционной социал-демократической организацией во главе с бывшим мэром Лейпцига Карлом Гердлером и Адольфом Гримме. Членом подпольного кружка этой организации являлся шеф берлинской полиции граф Вольф фон Гельдорф, собравший досье компромата на нацистское руководство.

Во второй командировке в Берлин Коротков находился вместе с женой, также разведчицей, Марией Вильковысской. Она вместе с родителями, сотрудниками советского Торгпредства, с 1922 по 1931 год проживала в Германии и блестяще овладела немецким языком. Работать им пришлось в весьма тяжелых условиях, так как связь с ценными источниками информации была нарушена. А резидент Кобулов свято помнил наказ наркома о том, что Сталин войны с Германией не хочет, поэтому всякие слухи о ней следует считать провокацией.

Разведчик Коротков одним из первых понял ее неизбежность. Поскольку резидент Кобулов, к которому гестапо сумело подвести провокатора «Лицеиста», уверявшего, что Гитлер свято блюдет договор о ненападении, не хотел и слышать о скорой войне, Коротков в марте 1941 года обращается с личным письмом на имя Берии. Ссылаясь на информацию «Корсиканца», он пишет о подготовке немцами военного выступления против СССР весной этого года. Разведчик подробно аргументирует свои выводы, перечисляя военные приготовления Германии, и просит Центр перепроверить эту информацию через другие источники:

«Тов. Павлу – лично.

В процессе работы с “Корсиканцем” от него получен ряд данных, говорящих о подготовке немцами военного выступления против Сов. Союза на весну текущего года… Знакомый “Корсиканца” X., имеющий связи в военных кругах, заявил ему, что подготовка удара против СССР стала очевидностью. Об этом свидетельствует расположение концентрированных на нашей границе немецких войск… Упомянутый источник недавно заявил, что выступление против Советского Союза является решенным вопросом.

Насколько мне известно, по линии военных соседей от одного их агента поступили сведения, которые чуть ли не буква в букву совпадают