Блог «Серп и молот» 2017–2018 - Петр Григорьевич Балаев

с участниками ликвидированной антисоветской правотроцкистской организации, по заданию последней проводил вредительскую подрывную работу в колхозе „Красный Октябрь“, направленную на подрыв экономической мощи колхоза…“.»

Как писал М. С. Горбачев, следствие продолжалось 14 месяцев. Все 14 месяцев деда зверски пытали:

«Добиваясь признания, следователь слепил его яркой лампой, жестоко избивал, ломал руки, зажимая их дверью. Когда эти „стандартные“ пытки не дали результатов, придумали новую: напяливали на деда сырой тулуп и сажали на горячую плиту. Пантелей Ефимович выдержал и это, и многое другое.»

Даже тулупа не пожалели, изверги! В результате:

«Следствие по делу Пантелея Ефимовича Гопкало продолжалось четырнадцать месяцев. Закончили его в сентябре 1938 года и послали в Ставрополь. Какой-то чиновник прокуратуры черкнул на нем „с заключением согласен“.

Но помощник прокурора края написал, что „не находит в деле Гопкало П. Е. оснований для квалификации его действия по статье 58“, так как „причастность Гопкало к контрреволюционной организации материалами следствия не доказана“. Он предложил переквалифицировать обвинение со статьи 58, означавшей в то время верный расстрел, на статью 109 — должностные преступления. Но тут началась чистка органов НКВД, начальник нашего райотдела застрелился, и в декабре 1938 года деда Пантелея освободили вообще. Он вернулся в Привольное и в 1939 году был вновь избран председателем колхоза.

Хорошо помню, как зимним вечером вернулся дед домой, как сели за струганный крестьянский стол самые близкие родственники, и дед Пантелей рассказал все, что с ним делали… Те, кто сидел вместе с ним в тюрьме, потом говорили мне, что после допросов отхаживали его всей камерой. Сам дед Пантелей поведал обо всем этом только в тот вечер и только один раз. Больше, по крайней мере вслух, никогда не вспоминал. Он был твердо убежден: „Сталин не знает, что творят органы НКВД“, и никогда не винил в муках своих Советскую власть.»

Можно было бы сделать вывод, что последний Генсек ЦК КПСС происходил из семьи репрессированных, что в дальнейшем и сказалось на его политических взглядах, но что-то не складывается.

Во-первых, по деду Горбачеву непонятно, как он оказался на принудительных работах в лагере, принудительные работы лишения свободы не подразумевали. Это совершенно другое наказание. А с дедом Гопкало совсем странная история: прокурор усмотрел состав должностного преступления, но потом застрелился НКВДэшник и органы на всё болт забили. Сам внучок, якобы видевший дело, не приводит формулировку постановления о прекращении дела. Чтобы подследственного выпустили из-под ареста, не прекратив уголовного дела? Такого быть не могло, даже если весь райотдел НКВД перестрелялся бы. Да еще в резолюциях прокурора 58-я статья указана, но не указан пункт статьи, по которым предъявлялось Гопкало обвинение. Это также невероятная ситуация.

Во-вторых, у меня есть подозрение, что Михаил Сергеевич вообще не видел следственного дела своего деда. Он так написал об обстоятельствах знакомства с ним:

«Прошло много лет, но даже тогда, когда я был секретарем горкома, крайкома партии, членом ЦК и имел возможность взять следственное дело деда, не мог перешагнуть какой-то душевный барьер, чтобы затребовать его. Лишь после августовского путча попросил об этом Вадима Бакатина, ставшего председателем Комитета государственной безопасности СССР.»

Про какой-то душевный барьер — в душу Горбатого не залезешь, но вот, уверен, что не до репрессированных родственников было после ГКЧП и самому Горбатому, и Вадиму Бакатину. Тогда события вплоть до Беловежья развивались настолько стремительно, такая свара была между органами союзной и республиканской российской власти, что точно не до розыска следственного дела дедушки было первому и последнему Президенту СССР.

Зато потом Бакатин пристроился на кормление в фонд Горбачева, поэтому полностью от шефа зависел и не в его интересах было опровергать брехню в мемуарах.

Наконец

«В 1952 году я вступил в партию. Накануне передо мной встала проблема: что писать в анкете о своих репрессированных дедах? Хотя дед Пантелей судим не был, но четырнадцать месяцев отсидел. Да и деда Андрея высылали в Сибирь без всякого суда. При вступлении в кандидаты это никого не волновало — земляки знали обо мне все. Написал письмо отцу, ведь ему при приеме в партию уже пришлось отвечать на такой же вопрос. Когда летом мы встретились, отец сказал:

— Ничего я не писал. Не было у нас этого на фронте, когда в партию перед боем принимали. На смерть шли. Вот и весь ответ.

Ну, а мне, сыну его, пришлось в парткоме, а потом в Ленинском РК КПСС долго объяснять всю историю моих предков.»

Не возникает подозрение, что мемуары М.С.Горбачева писал какой-то дурак, не соображающий, что он вообще пишет? Кандидату в члены партии дают анкету, он начинает писать письма отцу, по идее, должен дождаться ответа, но «летом мы встретились, отец сказал…». Письмо до отца не дошло или батяня поленился ответ написать? И зачем вообще что-то нужно было в анкете указывать, если оба деда никогда не были судимы? С логикой у последнего Генсека явно серьезные проблемы. Как и с юридической подготовкой, хотя он и закончил юрфак МГУ.

А у меня появилось подозрение, что Михаил Сергеевич в биографиях своих дедушек кое-что присочинил с целью представить себя потомком репрессированных. Что там с его родственниками на самом деле в 30-х годах происходило — черт его знает. Только слишком много нестыковок в изложении самого Горбачева в их судьбах. О странной пытке с применением мокрого тулупа и раскаленной плиты я даже не говорю уже.

Вот о том, как семья Горбачевых пережила войну и оккупацию написано вполне нормально у него. И даже то, что их просто не успели расстрелять, как родственников членов партии. Успели спрятаться, да и оккупация Ставрополья недолго длилась, всего четыре месяца.

Единственный