Блог «Серп и молот» 2017–2018 - Петр Григорьевич Балаев

9 сентября, 2018 https://p-balaev.livejournal.com/2018/09/09/

Черновые наброски закончил, начинаю уже собирать книгу. Самое трудное — первая глава. начало. Наверно, будет примерно так:

Я начну эту книгу несколько неожиданно для заявленной в названии темы. Прошу пока читателя не торопиться делать вывод, что, собираясь писать о троцкизме, я сразу же ушел куда-то в сторону, не нужно спешить меня обвинять в намерении запутать вас. Напротив. Чуть забегая вперед — у троцкизма есть свои методы. Они далеко не оригинальны, всего лишь переработка и приспособление под конкретные задачи, задачи троцкизма, старых и проверенных методов. И эти методы основаны на одном, общем для них, принципе. Без знания этого принципа лучше даже не пытаться разбираться в том, что изобрел «лев революции». Постараюсь его вам показать максимально наглядно и начну с самой наглой (я уверен в этом) исторической фальсификации.

В 1995 году я заключил контракт на службу в ВС РФ и стал командиром взвода артиллерийских полукапониров (АПК) в отдельном батальоне укрепленного района на российско-китайской границе. В батальоне наиболее дружеские отношения у меня сложились с заместителем его командира майором Игорем Лигаем. Корейцем по национальности. Игорь родился и вырос в Узбекистане, закончил Ташкентское высшее общевойсковое командное Краснознаменное ордена Красной Звезды училище имени В. И. Ленина и тянул с момента окончания училища армейскую лямку на Дальнем Востоке.

Сдружил нас с Игорем один случай, лучше всего его характеризующий. Батальон наш был не кадрированный, но личного состава, срочников, почти уже не было. Союз распался и не стало призывников из Республик, некем было части комплектовать. А армейский дурдом, унаследованный от Советской Армии образца 70–80-х годов, требовал, чтобы служба в части проходила так же, как будто она была полностью укомплектована. Поэтому все наряды тащили сами офицеры, в том числе и часовыми в караулах, и были еще БСВ, боевые стрельбы взводов, их тоже не отменили. А почти во всех взводах остались только сами командиры взводов. И вот они сами должны были расстреливать в рамках огневой подготовки на полигонах боеприпасы, которые раньше расстреливал штатный взвод.

Выглядело это так: 3–4 офицера батальона при наступлении срока проведения БСВ берут по два автомата и пулемета, СВД, РПГ, боеприпасы и едут на полигон, где расстреливают списываемые под стрельбы патроны и бабахают гранаты.

На одной из стрельб Игорь предложил мне пойти с ним «отстрелять» ручные гранаты, РГД и Ф-1. Взяли по два цинка с гранатами, залезли в окоп.

Дальше случилась… паника. Я беру Ф-1 в руку, начинаю отгибать усики чеки и тут истошный вопль Игоря:

— Рви кольцо!

Глядя на его перепуганное лицо, я рванул кольцо, не посмотрев на чеку. Снова вопль:

— Бросай!

Я сам перепугался. Думал, что какая-то непонятная мне, но видная Лигаю, ерунда с гранатой — бросил ее в поставленные перед окопом учебные ростовые мишени.

Пригнулись в окопе. Ждем взрыва, а взрыва нет. У меня на пальце кольцо. А чеки на кольце нет. Когда я рванул кольцо, до конца не выпрямив усики чеки, мягкий металл кольца не выдержал и оно разогнулось. Чека осталась в гранате.

Показываю кольцо Игорю и матерюсь: зачем было под руку так орать?

Оказывается, Лигая испугало то, что я — левша. У него уже был случай, когда у солдата-левши выпала из руки граната и Игорь успел ее схватить, выбросить за бруствер.

Я еще больше ругаться начал. Во-первых, я не солдат. Во-вторых, это уже не первые БСВ в батальоне у меня и этих гранат я даже в этом батальоне уже набросался до отвращения. Какая разница — левша я или правша?

Понятно, что гранату нужно было идти искать. Если бы была наступательная, РГД, то можно было попробовать набросать примерно в тоже место других гранат и посмотреть, сдетонирует ли. Наблюдать двойной взрыв. А взрыв оборонительной, Ф-1, так не посмотришь из окопа. Дальность разлета осколков больше — в череп они тебе прилетят. По звуку двойной подрыв гарантированно не определишь. Оставлять — тоже нельзя. Какие-нибудь пацаны забредут на полигон… Да и вообще, мало ли.

Идти искать — очень опасно. Неизвестно, насколько чека выдернута. В любой момент под давлением пружины предохранительной скобы ее может вытолкнуть.

В итоге, опять поцапались. Игорь сказал, что он, как старший по званию и по должности, приказывает мне сидеть в окопе, сам пойдет. Я ответил, что тогда он поступит как мудак и пошел вместе с ним. Нашли гранату. Чека и до половины не выдернута. Я ее вытащил пассатижами и повторно бросил эту «эфку». Перебросали остальные гранаты. Лигай после стрельб пригласил меня к себе в гости обмыть это дело. Так мы с ним и сдружились. Под литр водочки и корейские острые закуски, приготовленные его женой. Тоже кореянкой. Настолько красивой, кстати, что мужики шеи сворачивали, когда она мимо проходила.

А потом мне пришло звание старлея и я проставлялся в батальоне. Вышли с офицерами и прапорщиками части на природу, моя жена наготовила разных салатов и «ножек Буша» — стандартное меню 90-х годов — накрыли поляну.

Тогда я впервые узнал, что советские корейцы пострадали, как сегодня считается, от Сталина. Кто-то из офицеров батальона, когда застолье подошло ко времени разговоров о политике, ляпнул, что корейцев выселили с Дальнего Востока в Узбекистан в 30-е годы, несправедливо обвинив в пособничестве японцам. Ляпнул в расчете лизнуть замкомбату Лигаю. Лизнуть не получилось, этот говорун едва не схлопотал по лицу от Игоря.

Нужно еще заметить, что в середине 90-х корейцы из Узбекистана стали переезжать в Приморский край и под городом Уссурийском строилась корейская деревня для переселенцев. Финансировалось строительство правительством Республики Корея, и были попытки получить средства из бюджета РФ в качестве компенсации за сталинскую депортацию. Точно не знаю, насколько эти попытки были удачными. Но они были.

Майора Лигая это всё до крайности