Ликует форвард на бегу - Дмитрий Валерьевич Политов

Ну, Васька, ну, сучонок! Попадешься ты мне, подумал со злостью Данила. Экий, оказывается, болтун. И, главное, когда только успел — сидели ведь в «Шоколаднице» только накануне? Или…это та синеглазка, что была со спартаковцем? Как там ее…Надя? Нет, Нина, кажется. Вот треплушка! А фигурка ничего такая, ладненькая. Интересно, с Калиновым у них серьезно или так, легкий флирт?

— Пошутил, — покаянно опустил голову нападающий. — Грешен, наверное, не слишком удачно.

— Да ладно, всем очень даже твоя фраза про лилипутов понравилась, — засмеялся репортер. — У нас в редакции народ ее уже на все лады склоняет. Тебя между собой иначе, как Гулливером не называют.

— Почему Гулливером? — изумился Мельник.

— А как в романе Джонатана Свифта, — охотно пояснил журналист. — Гулливер в стране Лилипутии. Тем более, что ты и по росту вполне подходишь, вон какой гигант вымахал. Тебя ведь в Южной Америке тоже «El Gigante» прозвали?

— Все-то вам известно, — нехорошо усмехнулся Данила. — Убивать пора.

— Но-но, без глупостей! — репортер шутливо погрозил ему пальцем. — В редакции знают, куда я поехал.

— Что ж, подождем подходящий момент. Физкульт-привет!

[1] Эдуард Дубинский умер в мае 1969 года из-за последствий тяжелой травмы, полученной на чемпионате мира в Чили-62, которую ему нанес югослав Мухамед Муйич.

Глава 17

1969 год. Москва. Август.

К вящему удивлению Данилы, Бесков во время «разбора полетов» особо не злобствовал. Не иначе, давешний журналист привел старшего тренера в благодушное настроение. Что ж, тем лучше для всех.

А ведь футболисты «Динамо» в преддверии этой встречи находились, чего скрывать, в несколько тревожном состоянии. И рассаживались по местам в комнате для теоретических занятий молча, без улыбки, привычных шуток и дружеских подколок. Болезненным оказалось поражение от «Спартака». Очень болезненным. И перспективы на «золото» первенства теперь выглядели так себе.

Мельник вдруг совершенно случайно обратил внимание на то, что войдя в комнату, игроки искали глазами кого-то и старались сесть так, чтобы оказаться поближе к «своим». И вот это было откровенно дурным знаком: прежде подобного почти никогда не наблюдалось. Раньше-то динамовцы усаживались на любое свободное место и совершенно не парились по поводу того, с кем оказались рядом. Никому и в голову не приходило выбирать — с этим сяду, а с этим нет.

Данила поморщился и едва не выматерился во весь голос — не хватало еще команде разбиться на группировки и затеять выяснение отношений. Нет, так-то он понимал, что конфликты среди мужского коллектива являются делом обыденным и даже вполне естественным. Странным было бы, если, наоборот, в компании амбициозных, жадных до успеха мужиков, царило исключительно взаимопонимание, любовь и уважение. Чай, не в церкви, прости Господи!

— Малой, падай к нам! — громко крикнул ему Маслов и приглашающе махнул рукой. — Чего ты в дверях застыл? Или с «бубликами» на подоконнике собрался усесться — как на насесте? — по комнате прошелестели короткие смешки. Приглашенные на собрание дублеры и правда напоминали стайку нахохленных взъерошенных воробушков, что испуганно жались к окнам и то и дело нервно поглядывали на часы, томясь ожиданием.

— А что, место как место, — Данила подошел к Валерке и легонько хлопнул товарища по подставленной ладони. — Сложись все чуток иначе и я бы сейчас именно там и сидел. Привет, Вить, — Мельник пожал руку Аничкину. — Мне кажется, или Бес сегодня запаздывает?

— Не, еще три минуты, — Виктор бросил короткий взгляд на свой роскошный хронометр. Швейцарский, между прочим, не хухры мухры. Данила-то свой обменял на подарочные часики для Азер, а вот Аничкин горделиво носил на запястье изделие заграничных мастеров. Мельник слышал краем уха, что Витьке какие-то шустрики с юга предлагали за него чуть ли не «Волгу», но тот отказался. — И вообще, Иваныч не опаздывает, ты ведь знаешь.

Что да, то — да. Бесков и в самом деле всегда был предельно пунктуален. Вот и сейчас, старший тренер вошел в комнату минута в минуту. Не иначе, стоял за дверью и ждал, чтобы появиться с последним щелчком секундной стрелки на циферблате.

— Я так и не понял, что с вами произошло, — начал Константин Иванович без прелюдий. Говорил старший тренер негромко, не повышая голоса, словно чувствовал, что нервы у всех его футболистов и так напряжены до предела. — Робость какая-то, скованность…Вы что, «Спартачка» испугались? Куда подевалась вся ваша злость предыгровая? Чего раскисли? Разве они нам никогда не проигрывали? Почему в этот раз не сумели заставить их проиграть снова? А вспомните, с каким настроением на матч выходили — любо дорого посмотреть. Раскисли, точно мороженное на солнце. — Бесков обвел притихших футболистов презрительным взглядом. — Надеюсь, все уже поняли, какого сваляли дурака, уступив им инициативу. Давить надо было! Давить, идти вперед всеми силами и атаковать, не давая им передышки! Только в атаке можно отыскать самый лучший вариант защиты и путь к победе!

— Лучшая ПВО — это наши танки на аэродромах врага, — пробормотал себе под нос Данила.

— Вот именно! — ткнул в него тут же пальцем Константин Иванович. Надо же, услышал. — Золотые слова, Мельник. Жаль, что не сумели их реализовать во время игры. — Бесков недовольно прищелкнул языком. Помолчал, а потом решительно рубанул воздух словно лихой кавалерист шашкой. Наотмашь. — Ладно, закончили посыпать головы пеплом, перейдем теперь к предстоящей встрече с командой «Торпедо». Я тут поразмыслил немного — старший тренер не торопясь подошел к доске с макетом футбольного поля и принялся деловито расставлять на нем разноцветные фишки на магнитах, — и пришел к мысли, что неплохо было бы, если Мельник начнет уводить за собой Шустикова. Соответственно, если Малой уйдет вместе с ним налево, то в освободившуюся зону должен ворваться Маслов. — Красная и синяя фишки двинулись по зеленому полю в коротком путешествии. — Ну а если направо…

— За сколько ты, говоришь, стометровку бежишь? — Тренер Танюхи, мужчина лет сорока, чуть выше среднего роста, в темно-синем фирменном спортивном костюме «адидас», говорил нехотя, будто делая над собой усилие, двигался вяло и смотрел на футболиста со скукой.

— Из одиннадцати секунд обычно выбегаю, — пожал плечами Данила. Доказывать что-либо этому хлыщу он не