Домик №10 - Наталия Романова

смотрел как-то странно, и Роза отстранялась от этого пронизывающего взгляда, отворачивалась, но он всё равно проникал под кожу и жёг. Пылали не только кожные покровы, но и внутренности, даже душа, в существование которой Роза не очень-то верила. Чтобы ни значил этот взгляд, он сметал флёр лёгкости с курортного романа, придавая ему значимость.

– Можно составить тебе компанию? – вышиб из раздумий баритон Матвея, и Роза зажмурилась от удовольствия. Он стоял на веранде так, словно всегда и должен здесь стоять, приехал с работы и идёт в дом, в их общий дом с Розой…

Какие-то глупые, обидные мечты!

– Можно, только говорю заранее, я собираюсь гулять с Моней, а не… сексом заниматься, – отрезала она.

– Какая грозная, сил нет, лягушонок, – тихо засмеялся Матвей. – Клянусь не посягать на твою физическую неприкосновенность, пока мы не выгуляем Моню, потом ничего обещать не могу.

– Потом – будет потом.

– По рукам! – Он протянул огромную руку, мягко обхватил ладошку Розы, при этом смотря в глаза.

Роза потерялась в тепле, что бежало из ладони Матвея прямо по венам Розы, разнося щемящее, пронзительное, колкое ощущение по всему организму. Стало жарко и немного больно. На плаву удерживал только взгляд карих глаз, он противоречил вербальному чувству, так уютно и, главное, вовремя отметая сомнения и страх Розы. Уголок рта Матвея поднялся вверх, кончик языка провёл по нижней губе, гипнотизируя Розу, запуская в воображении порноконвейер с изображением их с Матвеем отрыва от реальности. Смесь вызова, наглости и понимания, что можно всё или почти всё. Роза не была уверена, что ей в принципе может прийти в голову идея, способная смутить русского богатыря Розенберга М.

И снова всё встало на свои места. Розенберг М. – руководить и старший тренер спортивного детско-юношеского клуба «Русский богатырь», – «образчик-закачаешься», как выражается Альбина, всего лишь объект для вожделения, тот, с кем у Розы обычный курортный роман.

Да, так значительно проще думать и твёрдо стоять на ногах. Влюблённость – приятное чувство, любовь и вовсе воспевали поэты, о ней писали книги, картины. Тысячи сонетов, од, панно, романов посвящены этой чертовке – любви. Стоит потерять опору под ногами и бац – пустота. А опора Розе необходима как воздух. И мужчина не подходил на эту роль, будь он хоть Ричардом Гиром. Вернее, Ричард Гир точно не подходил. А Матвей Розенберг – старший тренер и руководитель, – выигрывал по всем статьям у всех признанных секс-символов вместе взятых.

Они обошли дом, держась за руки, как школьники, подошли к вольеру, откуда выглядывал взволнованный пёс. Первым делом тот обцеловал хозяйку, грозя её свалить, виляя большим хвостом, потом ткнулся в ладонь Матвея, выражая своё дружелюбие, и посеменил в сторону стоящего у ворот Рав-4, то и дело оглядываясь, мол, почему так долго, я же жду. Жду! Гулять!

– Знаешь, – сказал Матвей, когда они приехали на поляну, и Роза осветила фарами пространство – стемнело, как и всегда, стремительно. Темнота не мешала Моне носиться с любимой покрышкой и пускать столбы пыли по дороге, а также облаивать невидимых врагов, пугая в окрестностях птиц и зверей, если кто-то рисковал подойти близко к человеческому жилью. Что в лесах много живности, не было секретом, но, видимо, лесные жители соблюдали нейтралитет, и к людям наведывались редко. – Мне нравится здесь. Когда тихо, и звёзды близко. Когда ты последний раз видела звёзды?

– Вчера, – пожала плечами Роза. Ночами видны звёзды, даже если не смотришь на небо. Небо само опускается на горизонт и уже над рекой раскидывает сверкающий ковёр. Хочешь-не хочешь, а поднимешь глаза выше. И вот она – Большая медведица, а поодаль Малая… и близко, руку протяни, и зацепишься за ручку ковша, раскачаешься и взмоешь в небо.

– А я года четыре назад. У нас нет звёзд, ты же знаешь.

– Ты четыре года не выезжал никуда? А сборы?

– Сборы в Московской области, как правило, под Солнечногорском. Спортивные лагеря в области. Да и не до звёзд как-то.

– Приезжай чаще, – вырвалось у Розы. – Здесь и зимой звёзды видны, представляешь! – несмотря на заминку продолжила она.

– Я приеду, – просто проговорил Матвей. – Мы приедем.

– Мы – ты, Светик и Даниил?

– Мы – это мы.

Роза вздохнула. Мы – это мы. А ведь будет когда-то у Матвея это пресловутое «Мы». С какой-нибудь девушкой, непременно хорошей, с набором всяческих достоинств, таких же нереальных, как и сам Матвей Розенберг – нереальный.

Позже Моня носился, выражая щенячий восторг, хоть и был уже взрослым псом, а Матвей целовал Розу. Мягко, и этой неспешности, тепла южной ночи, еле слышной прохлады с реки, близких звёзд, аромата леса, прелых листьев с прошлого года, мхов, трав, надвигающегося тумана было слишком много для Розы, и в то же время слишком мало, почти что – ничего.

Матвей сдержал обещание, и не было ничего, никакого секса, хотя Роза в итоге была совсем не против, она жалела о своих словах, а Матвей только улыбался, шутливо целовал в нос или шею, отчего Роза тут же меняла гнев на милость.

Подходя к дому, она пообещала старшему тренеру, что придёт через полчаса, нужно было переодеться и, чего греха таить, прихорошиться. Буквально на днях Роза заскочила в магазин нижнего белья и решительно обновила гардероб, приобретя вещички буквально на грани фола. Слишком фривольные и точно непрактичные, но кто сказал, что курортный роман практичный? Практично вернуть Глеба, а Роза предпочла фривольное на кружево на груди и тонюсенькую полоску из него же на попе.

На веранде сидела Альбина и нервно смотрела на мигающий телефон, по одному виду можно было понять – телефон не жилец, ещё пара звонков, и сестра разобьёт дорогостоящий смартфон, ничуть не жалея о содеянном. И вряд ли у неё есть деньги на новый, особенно в преддверии учебного года – хороший телефон всё-таки непозволительная роскошь для матери-одиночки. Вряд ли Альбину устроит модель попроще. Да и Розу тоже, что греха таить. Телефон теперь не роскошь, а необходимость.

– Мой начальник – сука! – тут же сообщила Альбина. – Лось в эпилепсии! Гандон! Гондурасина! – распалялась она всё больше и больше. – Сука! Чтоб у него член отвалился, и его акулы сожрали. Вот кусок поноса!

– Да что случилось? – Роза выпучила глаза.

Сквернословящая Альбина – зрелище столь же впечатляющее и невозможное, как поющий арию Царицы ночи королевский пингвин.

– Я ведь договорилась, и на Новый год не брала отпуск, и сверхурочные отрабатывала, и работала за себя и за того парня, всё что угодно, только бы выцарапать двадцать восемь дней отпуска летом!