Украина. Геополитический миф - Андрей Андреевич Медведев

Так вот, новое поколение галичан как раз и настаивало на создании особого галицко-русского языка, на том, что и учебники, и книги надо писать для простого народа на нем. Они заявляли, что Русская рада когда-то неправильно решила взять за основу для правописания русский литературный язык. Тем более что был опыт «Русалки Днестровой» — и пусть тираж власти изъяли, но ведь писали же в альманахе на карпато-русском диалекте. Значит, можно же так! Эту часть русского движения назвали «народовцами». И вот на этом фоне в Галицию хлынули поляки и «украинцы» и включились, при поддержке австрийских властей, в борьбу за галицко-русский язык. То есть в борьбу против русского единства. Сошлись воедино австрийские, польские и «украинские» интересы. Тут, правда, стоит сказать, что популяризации украинской идеи и идей народовцев послужили действия русского правительства. А именно Валуевский циркуляр. Его текст воспринимался как откровенное подавление национального выбора. Хотя тут налицо, конечно, несколько искаженное восприятие действительности радикальной молодежью. Австрийское правительство, например, в 1822 году запретило ввоз русских книг (именно на основе этого закона изымали тираж «Русалки Днестровой»), а в 1860-е ограничило преподавание на русском. При этом Австрия казалась образцом демократии, а Россия — ясное дело, тюрьмой народов. Но стоит понимать, на каком фоне все эти события разворачивались, по всей Европе шли восстания и революции, эта была «весна народов», когда люди переставали себя осознавать просто подданными империй. Национальное самосознание начинало доминировать над имперским. Так что Галиция и Малороссия не стали каким-то исключением из правил. Но беспокоило вот что: сербы или хорваты, венгры или словаки с давних времен были известны как нации со своей историей и традициями, литературой и культурой, а украинскую нацию никто не знал, украинскую нацию еще предстояло сформировать и сочинить. И язык стал движущей силой этого процесса.

Собственно, «народовцы» в Галиции, создавая свой язык для народного просвещения, ничего особенно нового не придумали. Поскольку в России уже была литература на малороссийском наречии, то образец для подражания у них был. А поскольку в Галиции поселилось немало украинствующей молодежи, то и процесс пошел довольно быстро. В 1868 году во Львове было основано общество «Просвита», для распространения среди русских галичан книг на малороссийском диалекте (ну или, если читателю угодно, то языке). А в 1872 году во Львов приехал бывший участник Кирилло-Мефодиевского братства Дмитрий Пильчиков, он привез с собой 1000 гульденов для открытия «Товариства iменi Шевченка», которое было призвано объединить усилия галицких и малороссийских украинофилов для литературной и издательской работы. Товарищество сначала развивалось слабо, а с 1894 года, получив поддержку австрийских властей, оно стало локомотивом украинского движения.

Народный русский язык галицких крестьян за 500 лет польского влияния, конечно же, вобрал в себя немало полонизмов и немецких слов. И в процессе создания нового языка, к которому подключились поляки, появился особый язык, который отличался и от малороссийского говора, и от местных галицко-русских наречий. Правда, поначалу этот язык не понимал никто — ни поляки, ни русские, и даже малороссийские «украинцы» понимали его с трудом. Но именно он стал основой того украинского языка, которым сейчас пользуются на Украине.

«Все польские чиновники, профессора, учителя, даже ксендзы стали заниматься по преимуществу филологией, не мазурской или польской, нет, но исключительно нашей, русской, чтобы при содействии русских изменников создать новый русско-польский язык», — писал в те годы общественный деятель Галиции и Закарпатья Адольф Добрянский. С помощью польских профессоров и малороссийской «кулишовки» переделали кириллический алфавит, чтобы сделать его максимально не похожим на русский. Реформированный алфавит в приказном порядке ввели в школы. И при этом власти всячески поддерживали именно «народовцев», давая им финансирование и политические преференции. Однако, что интересно, «народовцы» все еще считали себя русскими. Не украинцами. «Наш язык идет на польское решето, — писал галицкий писатель и общественный деятель священник Иоанн Наумо´вич. — Здоровое зерно отделяется как московщина, а высевки остаются нам по милости».

Когда сам Пантелеймон Кулиш, посетив Галицию, пожив во Львове и пообщавшись с «народовцами» и местными «украинцами», понял, для чего идут эти языковые эксперименты, он ужаснулся. То есть он по-прежнему считал, что надо работать над малороссийским, украинским языком. Но он все еще по старинке считал, что русские и малороссы — части одного народа. Для нового поколения это уже было не так. Он писал одному из народовцев Омеляну Партицкому:

Клянусь, что если ляхи будут печатать моим правописанием в ознаменование нашего раздора с Великой Русью, если наше фонетическое правописание будет выставляться не как подмога народу к просвещению, а как знамя нашей русской розни, то я, писавши по-своему, по-украински, буду печатать этимологической старосветской орфографией. То есть — мы себе дома живем, разговариваем и песни поем не одинаково, а если до чего дойдет, то разделять себя никому не позволим. Разделяла нас лихая судьба долго, и продвигались мы к единству русскому кровавой дорогой, и уж теперь бесполезны ляхские попытки нас разлучить.

Интересная деталь австрийский подданный Омелян Партицкий развивал и пропагандировал украинский язык, украинскую литературу. Но себя он все еще считал русином, русским. Он основал во Львове организацию украиноязычных педагогов, которую назвал, вот удивительное дело, «Руське педагогичне товариство». То есть Русское педагогическое общество. Никак по-другому на современный русский эту фразу перевести невозможно при всем желании. Известно и такое письмо Кулиша:

Вам известно, что правописание, прозванное у вас в Галиции «кулишивкой», было изобретено мною в то время, когда все в России были заняты распространением грамотности в простом народе. С целью облегчить науку грамоты для людей, которым некогда долго учиться, я придумал упрощенное правописание. Но теперь из него делают политическое знамя… Видя это знамя в неприятельских руках, я первым по нему ударю и отрекусь от своего правописания во имя русского единства.

Пантелеймон Кулиш в начале 1880-х годов, когда Галиция стала центром украинства, прожил там почти три года. К этому времени он сильно изменил свои взгляды. Во-первых, потому что стало ясно, что «История русов…», оказавшая такое влияние на целое поколение, — это подделка. А во-вторых, Кулишу стало очевидно, что большинство украинствующей интеллигенции плохо образовано, плохо знает историю, живет дикими мифами о вольных казачьих временах, используя эти мифы вместо подлинных знаний в своих рассуждениях и творчестве. Он стал высказываться об украинофилах крайне язвительно, а уж в Галиции духовный и образовательный уровень этих деятелей оказался еще ниже, чем он видел