Главный герой. Биография Леонардо ДиКаприо - Зинаида Сергеевна Пронченко

прецеденты клинического сумасшествия, вселился в звезду, а игра превратилась в чистую импровизацию. «Волк с Уолл-стрит» также единственный в фильмографии Скорсезе проект, на котором режиссер просил актеров делать не меньше, а больше в кадре, не опасаясь, что их перформанс покажется зрителям чрезмерным и неправдоподобным. Стремление к пуризму было на время Скорсезе оставлено, хотя при монтаже, тянувшемся почти год, они с Тельмой Скунмейкер оказались в ситуации воистину рыночного изобилия – первоначальный final cut длился пять с лишним часов, и только путем, охарактеризованным Скорсезе как садомазохистский, был достигнут устроивший продюсеров консенсус в виде трехчасовой версии. Скорсезе объяснял прессе, что для понимания природы его персонажей, их извращенной логики, ему требовалось показать и предшествующие отвратительным поступкам не менее отвратительные рассуждения в переговорной, где Джордан и Кº обмозговывали не сделки, а увеселения, устраивавшиеся на еще не вырученные от сделок барыши.

История Джордана Белфорта вдохновляла кинематографистов и прежде. В 2000 году, еще до написания Белфортом мемуаров – к литературному творчеству его, кстати, подтолкнул сокамерник Томми Чонг, канадский актер и музыкант, прославившийся как участник комического дуэта «Чич и Чонг», осужденный за торговлю марихуаной, – по мотивам биографии «великого комбинатора» был снят фильм «Бойлерная» с Вином Дизелем и Джованни Рибизи, рассказывавший о маклерах низшей категории, обманывавших клиентов, продавая им т. н. «pink sheets» (акции высокорискованных компаний, незарегистрированных на бирже). Собственно, одной из ключевых сцен «Волка с Уолл-стрит» является проба пера Джордана Белфорта, после краха 1987 года снова оказавшегося на улице – именно в подпольной бойлерной, где торгуют дешевыми акциями неликвидных компаний, он демонстрирует чудеса бизнес-красноречия, убеждая на «холодном звонке» неизвестного ему клиента приобрести на 6000 долларов бросовых «ценных» бумаг. Новоиспеченные коллеги, завороженно слушая спич Белфорта, оставляют свои дела – на их глазах рождается звезда. Позже, нащупав золотую жилу, Белфорт сколотит команду из друзей детства, мало чем ему уступающих прирожденных мошенников. Запевалой в этой команде станет Донни Азофф, сосед по лестничной клетке, однажды просто спросивший Белфорта, сколько он зарабатывает в месяц, если ездит на такой дорогой машине. Персонаж Азофф – второй по значимости в картине, и сыгравший его Джона Хилл блестяще аккомпанировал ДиКаприо, без устали комикуя и поднимая градус абсурда каждым жестом или репликой. В реальности героя Джоны Хилла звали Дэнни Паруш, отсидев 39 месяцев в тюрьме за мошенничества в Stratton Oakmont, он в 2013-м опять оказался в центре финансового скандала – на этот раз как основатель медицинской компании во Флориде. Именно Донни, бесцеремонно донеся на Белфорта, отправит его, уже согласившегося на сделку с ФБР, за решетку.

У ДиКаприо с самого начала не было сомнений, что фильм должен быть выдержан в жанре остросоциальной сатиры, а значит, основная задача – демифологизировать и высмеять героя, ведь, несмотря на все свои прегрешения и проступки, он способен очаровать зрителя. Уже в «Бойлерной» персонажи иронично цитировали трейдера-инсайдера Гордона Гекко из легендарной картины «Уолл-стрит», хотя втайне и мечтали походить на Майкла Дугласа. В «Волке с Уолл-стрит», отчасти напоминавшем по стилистике постмодернистский анекдот, существовала опасность свалиться в моральный релятивизм, позабыв, что, вообще-то, эти смешные и славные парни – преступники, обокравшие тысячи семей. Как бы ни дистанцировался Скорсезе от пафоса Оливера Стоуна, откровенно восхищавшегося масштабом личности Гордона Гекко, юмористическая тональность могла привести зрителя к ложным выводам, которых так боялись менеджеры из Warner. В связи с этим кульминацией фильма становится воистину драматический момент – визит Донни к Джордану, уже находящемуся под домашним арестом. Его активы арестованы, на его щиколотке электронный браслет, в его холодильнике вместо магнумов с миллесимным шампанским лишь безалкогольное пиво, его жена практически с ним не разговаривает – и тут Донни предлагает боссу обо всем позаботиться, мошенники своих не бросают. Благодаря предложению Донни, воспринятому как настоящий акт доброй воли, Белфорт даст слабину и предупредит друга, написав на салфетке, что у него под одеждой микрофон. Увы, Донни передаст салфетку ФБР, ведь он пошел на сделку с властями еще раньше. У обмана, пропагандировавшегося Белфортом как единственно верный способ существования, оказалось чуть больше оттенков, чем хотелось думать протагонисту, даже не догадывавшемуся, что обмануть могут его самого. Стоит ли из предательства Донни сделать вывод, что Белфорт проиграл лишь тогда, когда наконец-то повел себя как человек, или считать, что главный герой за счет проявленного гуманизма имеет шанс на моральное оздоровление? Правда где-то посередине – окружающий мир равен Белфорту, герой и сформировавшая его среда плевать хотели на христианские заповеди, а в Конституции ценят лишь пятую поправку, но, только попав в беду, он понимает, зачем и суды, и тюрьмы, и банки украшает триада, гласящая «свобода, равенство и братство», – для проигравшего, для наконец-то уступившего сволочному миру человека эти три слова являются единственным спасением.

Не менее трагична и сцена расставания с Наоми, ее закономерное желание уйти от мужа – после всех измен и всей лжи – он не стесняется называть предательством, хотя не посмел в таких же выражениях отозваться о настоящем Иуде Донни. Наоми говорит ему о разводе сразу после секса, во время которого она заставила Джордана повторять фразу «мы трахаемся, словно в последний раз». Фигура речи оказалась правдой жизни, а Джордан не умеет обращаться с правдой, правда – это единственный продукт, который он не может продать – ни окружающим, ни, что важнее, себе. В этот момент в игре ДиКаприо звучат знакомые для внимательного зрителя ноты – он внезапно начинает напоминать Фрэнка Эбегнейла из «Поймай меня, если сможешь». К финалу он превращается в сироту, лишившегося дома, семьи и привычных игрушек. Разница лишь в том, что Фрэнк как раз ценил все вышеозначенное, а в жизни Джордана семья долгое время являлась еще одной высокодоходной ценной бумагой.

Впрочем, критики сошлись на том, что даже эти трагические моменты не способны уравновесить физический театр гротеска, предложенный ДиКаприо в сценах употребления метаквалона и других наркотиков, особенно в довольно продолжительной пантомиме, разворачивающейся по пути из загородного клуба, куда Джордан приезжает сделать звонок своему адвокату, увы, не рассчитав дозу принятого им снотворного. Если в «Авиаторе» или в «Острове проклятых» Скорсезе с ДиКаприо уже изучали трагическую природу безумия, отнесшись сострадательно к душевной болезни, то в «Волке с Уолл-стрит» они показывают безумие, как разновидность человеческого ничтожества. И отвратительная гримаса, искажающая лицо ДиКаприо под действием наркотиков, становится приговором современности и вместе с тем ее визитной карточкой. В том числе и по этой причине ДиКаприо отдал «Волку с Уолл-стрит» столько своей энергии – спустя 16 лет после «Титаника»