Закат и падение Римской империи - Эдвард Гиббон

не стесняли их движений: один солдат держал в руке плеть, другой — меч, третий — лук, четвертый, быть может, боевую секиру, а вся картина обнаруживала неустрашимость войск и бдительность начальника. Хосров был введен в заблуждение ловкостью Юстинианова наместника и напуган его гениальными дарованиями. Сознавая личные достоинства своего противника, но не имея точных сведений о его военных силах, он побоялся дать решительное сражение в отдаленной стране, откуда, быть может, ни один перс не возвратился бы домой, чтобы рассказать о случившемся. Великий царь поспешил перейти обратно через Евфрат, а Велисарий ускорял его отступление, делая вид, что хочет помешать намерению, которое было так спасительно для империи и которому едва ли могла бы воспрепятствовать стотысячная армия. Когда Велисарий был вторично отозван из Персии для ведения войны в Италии, стало вполне ясно, как велики были его личные достоинства, восполнявшие недостаток дисциплины и мужества. Пятнадцать полководцев, у которых не было никакого хорошо обдуманного плана, провели сквозь горы Армении тридцатитысячную римскую армию, которая не обращала внимания на сигналы и самовольно покидала свои ряды и знамена. Четыре тысячи персов, укрепившихся в лагере подле Дубиса, почти без боя обратили в бегство это бесчинное сборище; римляне побросали по дороге свое бесполезное оружие, а их лошади падали от изнеможения под торопливыми беглецами. Но сражавшиеся на стороне римлян арабы одержали верх над своими соотечественниками, сражавшимися на стороне персов; армяне снова подчинились верховной власти императоров; города Дара и Эдесса отразили неожиданный приступ и выдержали правильную осаду, и бедствиям войны положили конец бедствия моровой язвы. Словесное или письменное соглашение между двумя монархами стало охранять спокойствие на восточной границе, и Хосров ограничился ведением военных действий в Колхиде, или Лазике, которые были слишком подробно описаны историками того времени.

Война в Колхиде, или Лазике. 549–556 годы. Вялые военные действия римлян и персов и удачи то тех, то других не могут приковывать внимание потомства к подножию Кавказских гор. Войска Юстиниана одерживали более частые и более блестящие победы; но военные силы великого царя постоянно пополнялись новыми подкреплениями и наконец достигли того, что в них было восемь слонов и семьдесят тысяч человек с включением двенадцати тысяч скифских союзников и трех тысяч с лишним дейлемитов, добровольно спустившихся с возвышенностей Гиркании и одинаково страшных как на дальнем расстоянии, так и в рукопашных схватках. Эта армия, торопливо и не без потерь, сняла осаду с города Археополиса, имя которого было придумано или извращено греками, но она заняла ущелья Иберии, поработила Колхиду, покрыв ее своими фортами и гарнизонами, поглотила скудные средства пропитания, какие оставались у населения, и довела царя лазов до того, что он спасся бегством в горы. В римском лагере не было ни преданности, ни дисциплины, а самостоятельные военачальники, облеченные одинаковой властью, оспаривали друг у друга первенство в пороках и в злоупотреблениях. Персы безропотно исполняли приказания одного начальника, слепо исполнявшего инструкции своего верховного повелителя. Их главнокомандующий отличался между восточными героями своей мудростью в делах управления и своей храбростью на полях сражений. Преклонные лета Мермероя и недуги, отнявшие у него употребление обеих ног, не ослабляли не только его умственной, но даже его физической деятельности, и, когда его носили на носилках перед фронтом его войск, он внушал страх врагам и основательное доверие персам, всегда побеждавшим под его начальством. После его смерти главное начальство перешло к Нахорагану — надменному сатрапу, который на совещании с императорскими военачальниками имел смелость заявить, что он располагает победой так же безусловно, как кольцом, которое у него на пальце. Эта самоуверенность была естественной причиной и предвестницей постыдного поражения. Римляне были мало-помалу оттеснены к берегу моря, а их последний лагерь, раскинутый на берегах Фазиса[641] на развалинах греческой колонии, был со всех сторон защищен сильными укреплениями, рекой, Эвксинским морем и флотом галер. Отчаяние внушило им единодушие и вдохнуло в них мужество; они отразили приступ персов, а Нахораган спасся бегством или перед тем, как десять тысяч самых храбрых его солдат легли на поле сражения, или после того. Он ускользнул из рук римлян, для того чтобы попасть в руки своего повелителя, от которого не мог ожидать пощады и который жестоко выместил на нем свой собственный ошибочный выбор; с несчастного главнокомандующего содрали кожу, набили ее так, что она получила человеческую форму, и поставили эту фигуру на возвышении в предостережение тем, на кого впоследствии будет возложена забота о славе и могуществе Персии. Однако благоразумный Хосров стал мало-помалу приостанавливать ведение военных действий в Колхиде в основательном убеждении, что нет возможности покорить или по меньшей мере удержать в своей власти отдаленную страну наперекор желаниям и сопротивлению ее жителей. Преданность Губаза выдержала самые тяжелые испытания. Он терпеливо выносил лишения, живя среди дикарей, и с презрением отвергал все заманчивые предложения персидского двора. Царь лазов был воспитан в христианской вере; его мать была дочь сенатора; в своей молодости он служил десять лет силенциарием в Византийском дворце[642], а недополученное им жалованье было мотивом как его жалоб, так и его преданности. Но продолжительные лишения вынудили его рассказать всю правду, а правда была непростительной обидой для полководцев Юстиниана, которые, желая продлить эту разорительную войну, щадили его врагов и попирали ногами его союзников. Их злонамеренные донесения убедили императора, что его вероломный вассал замышляет вторичную измену; у Юстиниана выманили приказ отослать его пленником в Константинополь, вставили в этот приказ предательскую оговорку, что в случае сопротивления его можно убить, и Губаз был умерщвлен на дружеском совещании, на которое он отправился безоружным, не подозревая, что ему могла угрожать какая-либо опасность. В первые минуты ярости и отчаяния жители Колхиды готовы были пожертвовать и своей страной, и своей религией для удовлетворения своей жажды мщения, но благодаря влиянию и красноречию нескольких более благоразумных людей они согласились на спасительную отсрочку: победа, одержанная на берегах Фазиса, снова заставила бояться военного могущества римлян, а император пожелал смыть со своего имени обвинение в столь гнусном убийстве. Судье сенаторского ранга было поручено произвести следствие о поведении царя лазов и его смерти. Он появился на высоком трибунале окруженным представителями правосудия и исполнителями судебных приговоров: это необыкновенное дело разбиралось в присутствии зрителей из обоих народов с соблюдением всех форм гражданского судопроизводства, и оскорбленному народу было доставлено некоторое удовлетворение тем, что самые мелкие из преступников были осуждены и казнены.

Переговоры о мире и мирный договор между Юстинианом и Хосровом. 540–561 годы. В мирное время персидский царь постоянно искал