Почему Бог выбрал эту обезьяну - свящ. Антоний Лакирев

клаггов забрело стадо слонов и Бомо решил, что если не добыть хотя бы одного из них, клагги окончательно потеряют веру в себя и станут беспомощными, как кролики. Поэтому вечером у костра он сказал: «Если вы хотите оставаться мужчинами, то завтра пойдете со мной за слоном. Если нет — я отдам ваших женщин аггам, а сам уйду к эмби, и делайте, что хотите». Для людей того времени трудно было найти угрозу страшнее, чем остаться одним…

Всю ночь Бомо думал о слонах: что, если они не задержатся в долине, а уйдут на север? А если эмби тоже рискнут поохотиться на них — Бомо знал, что эмби голодают, и слон для них был бы истинным подарком судьбы. А что делать, если слоны повернут в сторону аггов и придется зайти на их территорию? Мучительные, тревожные вопросы… Лишь под утро Бомо заставил кое-как себя заснуть, чтобы не сплоховать от недосыпа.

Наутро выяснилось, что слоны и в самом деле медленно двигались в сторону аггов. «О нет, только не это! — подумал Бомо. — Я так хочу, чтобы охота удалась, я так беспокоился всю ночь! Только не к аггам!» Но ничего поделать было нельзя: пока клагги медленно — слишком медленно, казалось Бомо — подбирались к слонам с нескольких сторон, стадо уже почти вплотную подошло к тем холмам, за которыми начиналась территория аггов. Казалось, кто-то невидимый гонит их прочь от охотников. Бомо беспомощно опустился на камень; ему казалось, что все повернулось против него и против клаггов. На одних кореньях долго не протянешь.

Но старый Бомо еще не сдался, он вообще не помнил, когда бы это он сдавался. Сидя на камне, он вскрикнул: «Ну куда же вы уходите, тупые слоны! Вы нужны клаггам, а не аггам — вы все перепутали». Бомо и сам не заметил родившейся рифмы. Опустив голову, он увидел яркий цветок, напомнивший ему что-то очень давнее. Перед взглядом Бомо вдруг промелькнуло детство, голодное детство и лицо старого Клагга. Мальчишкой Бомо мечтал, чтобы Клагг научил его делать рубила. «Принеси мне колючий цветок иллу, и я тебе помогу», — сказал тогда Клагг. Бомо почти целую луну бегал по саванне, но все же нашел тот цветок, принес Клаггу и старик открыл ему — пятилетнему — секрет обработки камня. И вот теперь Бомо увидел у своих ног тот самый иллу, колючий цветок.

«О, Клагг, зачем ты увел нас с Оккойо!» — в сердцах сказал Бомо. «Верни теперь этих слонов, и все иллу будут твоими!» — воскликнул Бомо.

Онго, дочери вождя аггов, нездоровилось. Их племя уже третий день ело добытую мужчинами антилопу, а в такой жаре запах от нее становился все хуже. Многие агги мучились животом, но идти за кореньями было необходимо всем, Онго в том числе. Пробираясь по саванне, она оказалась в неглубокой впадине между двумя холмами, откуда мало что было видно. Присев на корточки, Онго дала волю буре, бушевавшей у нее в животе. Через минуту боль прошла, Онго поднялась на ноги и увидела, как на краю впадины появились слоны. Перепуганная девчонка вскрикнула и бросилась бежать, так что ветер донес до слонов лишь ее визг и, разумеется, запах того, что она оставила на этом месте. Предводитель стада втянул воздух хоботом, покачал головой и повернул обратно. Что ж, его можно понять…

Бомо не видел Онго, да и запах до него не долетел: было слишком далеко. Он только увидел, что после его обещания отдать Клаггу все цветки иллу слоны повернули обратно. Потом охотники клаггов загнали одного из них к крутому обрыву.

С тех пор, собираясь на охоту, клагги всегда заранее собирали целый букет иллу и клали его на камень, говоря: «Клагг, помоги нам»…

Вы думаете, я говорю о религии? Нет, это нечто прямо противоположное, это магия. Где-то в глубокой древности, скорее всего — раньше появления нашего вида, то есть до 200 тыс. л. н., люди предпринимали попытки манипулировать реальностью при помощи разных средств, большинство из которых нам с вами покажутся совершенно нелепыми. Никаких «представлений о божественном» для этого не требуется, да их чаще всего и нет вовсе. В обществах охотников и собирателей позднейших времен чаще всего в качестве «невидимых высших сил» фигурируют предки. Именно их требуется задобрить подношениями или подкупить как-то иначе: предки оказываются редкими сквалыгами, так что благодеяния вроде удачной охоты у них приходится именно выкупать. На этом фоне бесплотные антропоморфные боги политеистических мифологий воспринимаются как высокий полет разума.

И если мы будем более или менее честно рассматривать историю религиозных воззрений и практик человечества, мы увидим главным образом именно магию. Задобрить сволочные высшие силы взятками, жертвами (и хорошо, если жертвами баранов, а не человеческими), заключить с ними непреложный контракт, добиться их расположения любыми силами — вот задача, которую постоянно ставит себе человек там, где он сталкивается с собственной беспомощностью и зависимостью от природы, а также с тем, что ему попросту непонятно на данном этапе жизни. Из того же ряда бесконечные попытки перейти в измененное состояние сознания, прорваться в мир этих загадочных сил любыми способами, от ядовитых грибов и забродившего ячменя до более изящных с виду, но таких же нелепых по сути дурманящих дыхательных техник.

Магия — поразительная вещь. Первое и главное, что нужно знать о ней, — она не работает. Этих незримых сил, с которыми можно договориться путем бартера, просто не существует. Попытка «слиться с бесконечным» в измененных состояниях сознания всегда бесплодна: подобные воздействия на мозг приносят результаты, воспроизводимые в лабораторных условиях, так что это природное свойство нашей психики, а не незримая подоплека вселенной54. К личностному трансцендентному Богу таким способом не прорваться. Никогда.

Дополнительные аспекты в этой вакханалии магических практик позже возникают, как кажется, именно у нашего вида. Это связано с более осознанным отношением к рождению и смерти и с попытками найти им место в картине мира, довольно невнятной для древних. Замечу, однако, что это включение феномена смерти в пространство человеческой жизни, сознания и культуры, возможно, имело место и у неандертальцев тоже — и быть может, независимо от нас. Так или иначе, тогда возникают такие же магические технологии обеспечения посмертной судьбы людей в загробном мире путем нелепых действий других людей в этом мире.

Когда-то, в самом начале моего священнического служения, ко мне в храме после панихиды подошла некая дама с завернутой в стретч-пленку тарелкой и сказала: «Я вот блинов принесла… Если я поставлю тарелку вот сюда55, как я узнаю, что мой папа на том свете будет их кушать?» Я, признаться, не нашел ответа, но с тех пор не люблю слово «кушать»… В этих загробных технологиях, естественно, не идет речь о нравственной стороне жизни самого умершего; важно, чтобы шаман спровадил его в последний путь должным образом и чтобы предок потом не морочил голову в снах.

Почему такая очевидно бессмысленная вещь, несмотря ни на что, сохранилась до сего дня? Ну, конечно, изредка бывают совпадения, как в приведенной выше иллюстрации про клаггов. Но этого совершенно недостаточно. Скорее всего, эта контрпродуктивная практика дает какие-то другие преимущества, в каких-то других сферах. Может быть, так менее страшно жить во враждебном и непостижимом природном мире? Так бывает, когда очевидно неполезные (бесполезные) вещи существуют и не уничтожаются естественным отбором несмотря на бесполезность. Типичный пример: гомосексуализм, контрпродуктивный с точки зрения размножения, но снижающий уровень внутригрупповой агрессии.

Так или иначе, раз возникнув, магия оказалась удивительно живуча. Мечта об управлении реальностью простыми средствами коренится где-то очень глубоко в человеческой психике, оставаясь крайне мало изученной научными средствами (я имею в виду биологию, а не только религиоведение). Этический монотеизм Библии, тем более христианство, радикально противоположны этой магии, но ни две тысячи лет от Рождества Христова, ни даже четыре тысячи лет от Авраама не научили нас отличать одно