Люйши чуньцю (Весны и осени господина Люя) - Люй Бувэй

Во вторую луну осени солнце в Цзюэ. На закате восходит Цяньню, на рассвете – Цзуйси. Дни этой луны – гэн и синь, ее ди – Шаохао, ее шэнь – Жушоу, твари – волосатые, нота – шан, тональность – наньлюй, число – девять, вкус – острый, запах – металла, жертвы – воротам, и первейшая – печень.

Рождаются холодные ветры. Прилетают дикие гуси, улетают ласточки. Все птицы собираются в стаи, готовясь к отлету.

Сын неба поселяется в покоях Цзунчжан храма Тай-мяо, выезжает на боевой колеснице, правит белыми конями с черными гривами. Водружает белое знамя, облачается в белые одежды, убирается белой яшмой. Вкушает коноплю и собачатину. Его утварь – 〈узкая и глубокая〉 (лянь и шэнь).

В этой луне заботятся о старых и слабых, дарят им подпорки и посохи, раздают отвар из овощей и похлебку, чтобы они ели и пили.

Затем следует повеление чинам платяного приказа приготовить и привести в надлежащий вид верхнее и нижнее платье; рисунок и вышивка должны соответствовать образцам, покрой – крупному и мелкому телосложению. Длина платья должна быть соответствующей – различаться по размерам в зависимости от назначения. Шапки и кушаки должны быть определенной формы.

Повелевают соответствующим чинам изучить судебники, рубить головы и казнить лишь по заслугам; никто не должен допускать ошибки и творить несправедливости. Несправедливое наказание невинного навлекает небесный гнев.

В этой луне следует повеление чинам, ведающим жертвами и молитвами, произвести осмотр жертвенных животных, дабы убедиться в том, что они в должном числе и готовности, а также присмотреть за сеном и зерном для них, проверить, тучны ли они или же тощи, обратить внимание на состояние шерсти и масть. Необходимо также разобрать их по видам, измерить рост и учесть длину, дабы все соответствовали мерке. Если эти пять условий выполнены, они будут приняты шанди.

Затем сын неба совершает обряд изгнания духов, дабы воспрепятствовать болезням и проложить путь осенней ци. Вкушает собачье мясо и пробует коноплю, принеся то и другое в жертву в храме предков.

В этой луне можно возводить городские стены и валы, строить города и селения, копать ходы и колодцы, чинить амбары и житницы.

Затем повелевают чинам соответствующих приказов поторопить народ со сдачей зерна и присмотреть за тем, как запасаются овощи; следует делать как можно больше запасов.

Народ убеждают сажать пшеницу, дабы не упустить благоприятное время; наказания к нерадивым применяются без снисхождения.

В этой луне день уравнивается с ночью. Гром начинает убавлять свой голос. Твари, погружающиеся в спячку, запирают входы в свои норки. Ци смерти входит в силу, ци жизни с каждым днем слабеет. Воды начинают спадать.

В день равенства дня и ночи приводят в соответствие меры для измерения длины и объема, выверяют гири и безмены, проверяют цзюни и дани, исправляют доу и юны.

В этой луне облегчают доступ на рынки через заставы, дабы приезжали торговые люди и заезжие купцы и был приток товаров и денег для облегчения народу хода дел. Пусть собираются с четырех сторон, съезжаются из дальних мест, тогда в казне будет довольно денег и товаров, высшие не станут жаться при расходах и все дела пойдут успешно. Но ни одно из предприятий не должно идти наперекор небесному дао; во всем должно действовать в соответствии со временем и сообразно со своей природой.

Если исполнены все эти указы, иней выпадет во всех трех декадах.

Если во второй луне осени ввести в силу весенние указы – осенние дожди не пройдут, травы и деревья пустятся в цвет, страна будет охвачена большим страхом. Если ввести летние указы – в стране начнется засуха, погружающиеся в спячку не укроются в норках, пять злаков вновь прорастут. Если ввести зимние указы, беды, причиняемые ветрами, последуют одна за другой, утихший гром загремит раньше срока, деревья и травы рано погибнут.

Глава вторая

О боязни / Лунь вэй

Долг есть то, что связывает все сущее, то, с чего начинаются отношения между правителями и подданными, высшими и низшими, ближними и дальними; от этого зависит, порядок будет или смута, покой или боязнь, поражение или победа. Так что причины победы или поражения не следует искать в чем-либо ином, кроме самого себя.

Человек по природе стремится к жизни и ненавидит смерть, стремится к славе и ненавидит позор. Когда дао смерти и жизни, чести и позора понимается всеми единообразно, тогда воинов трех армий можно привести к единомыслию. Ибо для армии желательна многочисленность, а для мыслей – единообразие. И когда все три армии мыслят единообразно, тогда приказы выполняются беспрекословно. Тот, кто добьется беспрекословного выполнения своих приказов, тот получит войско, равного которому нет в мире. Совершенные солдаты древности достигали совершенства оттого, что народ серьезно относился к приказам, которые были для него важны, как сама Поднебесная, и драгоценны, как сам сын неба; народ хранил их в своем сердце, они входили в его плоть и кровь, заставляя оставаться твердым при любых бедах. Ничто не могло их поколебать, ничто не в состоянии было совратить.

Такое войско какой же враг в состоянии был победить? Потому говорится: «Чьи приказы тверды, у того враги слабы, и чьим приказам верят, тому враги покоряются. Если сперва победить их у себя, то затем победишь их всюду».

Всякое войско – жестокое орудие в мире, и всякая доблесть в нем – жестокое дэ. Поэтому браться за жестокое орудие и следовать жестокому дэ должно лишь в крайнем случае. Если берешь это жестокое орудие – быть смертоубийству, но смертоубийство совершается во имя жизни. Если следуешь жестокому дэ – быть угрозам. К угрозам прибегают, чтобы породить у врага боязнь; но если враг охвачен боязнью, народ его будет жить. Этим-то и побеждает войско, приверженное долгу.

Посему в древности совершенное войско еще не успевало объединить под знаменами благородных и простой народ, как весть о его силе уже облетала всех, и враг спешил заявить о своей покорности. Для чего же такому войску литавры и барабаны, щиты и копья?

Ибо тот, кто умеет пользоваться угрозой, выбирает для этого момент, когда он еще не обнаружен, когда о нем еще не извещены. Он всегда невидим и неслышим, и никто не может знать о его намерениях. Именно это и называют совершенным искусством устрашения.

На войне все зависит от быстрого передвижения и опережения противника. Однако тот, кто желает быстро передвигаться и опережать противника, должен знать, что медлительность и отставание есть часть быстрого передвижения