Жись как она есь. #ТекстЫ среднего возраста про любовь, бородатого мальчика, женщин и счастье. То, что вы и сами знали, но боялись сказать - Сергей Леонидович Жерихин

Нет, просто переживали.

Короче, в Бирюлево я переезжал не то чтобы со страхом, но с опаской.

Оказалось, напрасно.

Экология там, может, и не очень, но парк «Царицыно», находящийся неподалеку, многое извиняет. Да, до метро неблизко, но когда у тебя всего десять тысяч, особо не повыбираешь.

Ну а преступность…

Это ж прям смех что такое.

Те гопники, которыми меня пугали знакомые москвичи, в моем родном городе незамедлительно отхватили бы от первой же школоты за то, что у них штаны широкие и стрижки как у пидоров.

Короче, ночные променады по улице Бирюлевской вошли у меня в привычку. Тем самым я повергал в шок даже моих соседей по квартире (а их, между прочим, потом за грабеж посадили. Но это другая история).

Ни гопники, ни скины, ни оголтелые фанаты ко мне интереса не выказывали. Нет, я их встречал. С некоторыми даже пил пиво на крыльце круглосуточного магаза (тоже другая история). Но опасности они представляли куда как меньше, чем любой подбуханный старшеклассник на дискотеке в ДК Энергетиков города Сургута образца 1995 года.

Я все это к чему…

С тех самых пор я нежно и трепетно полюбил московские спальники. Больше, чем центр. Больше, чем парки, скверы, музеи и тому подобное. Спальник — место настоящей жизни и настоящих людей. Мириады окон, уходящих за горизонт.

За каждым (ЗА КАЖДЫМ!!!) жизни, планы, проблемы, мысли, таланты. Кто-то занимается сексом, кто-то думает о самоубийстве. Кто-то ждет маму с работы, а кто-то решает уйти из этого дома. Кто-то кого-то предал, а кто-то кого-то спас. И вполне возможно, что это одни и те же персонажи.

Миллионы людей живут ЖИЗНЬ. Простую, как эти типовые панельки. Сложную, как весь этот город.

#Москва_Россия

Я уже говорил — Москва для меня не Садовое, Кремль, Патриаршие.

Москва для меня — это спальники: Митино, Бирюлево, Юго-Западная. Соль города. Его жизнь.

Так и Россия.

Для меня она, конечно, не Москва, Питер, Казань, Екатеринбург, Новосибирск и другие миллионники.

Первые два в принципе не Россия. Остальные, возможно, будущее страны. При удачном раскладе.

А ее «сейчас» — это небольшие провинциальные города. Я бы даже сказал — маленькие города.

Города, где настоящие люди живут настоящую жизнь.

Как правило, в таких городах два-три крупных и крайне вредных для экологии предприятия. Вокруг них все и крутится.

Горожане знают друг друга максимум через пару рукопожатий. А в лицо почти всех.

Дети этих горожан ждут поступления в вуз. В основном чтобы уехать. Смелые переезжают в областные центры. Отчаянно смелые — в Москву.

Горожане их не отговаривают. Только очень волнуются.

Ежегодно в таких городах пара больших событий. Осенью или летом — день города. Весной — ледоход на протекающей рядом с городом реке. Еще, возможно, супермаркет откроют. Тоже праздник.

Телевизоры в домах горожан, как правило, хорошие и большие, но показывают в них плохо и мало.

Из артистов в такие города чаще других приезжают всевозможные «экс». Экс-«Самоцветы», экс-«Веселые ребята» и Сергей Дроботенко.

В таких городках нередко есть театр. Возможно даже детский.

Люди, служащие в таком театре, по уровню святости находятся где-то между матерью Терезой и Николаем Угодником. А по уровню таланта порой на уровне кошек Куклачева.

Горожане очень любят свои небольшие квартиры и дачи. В квартирах уютно, тепло и любовь. На дачах картошка.

С элитой страны такие городки связывают три слова: «родился», «умер», «проезжал».

Кто-то из великих сынов нации обязательно имел отношение к городу. По такому поводу в городе непременно устроили музей.

Дедушки за столиком с домино и картами, бабушки на лавках с вязанием и сплетнями — обязательный атрибут. По-прежнему. И это все также прекрасно.

Хотя немного печалит, что в иных начинаешь узнавать некогда молодых и шумных маминых подруг…

#Ночь

Засыпает город. Окна многоэтажек гаснут, как закрашенные квадратики в морском бою: одно, второе, третье, этаж, убил.

Засыпают профессии и призвания: бандиты, адвокаты, таксисты, либералы, патриоты. Нередко, кстати, все перечисленные живут под одной крышей.

Но — никакой разницы. Ночь всех стрижет одинаково: закрыл глаза, провалился, полетел и за секунду до удара об землю дернулся и жену напугал. Или кота.

Встал, попил воды, не зажигая свет на кухне, закурил четвертый «Кент»; сидишь, дымишь, света не включая, и в окно кухни разглядываешь дом напротив. Темнота полная, только окна в подъездах светятся и где-то в углу дома на верхнем этаже окошко — тоже кухня.

Там женщина на табурете сидит, а перед ней на коленях тип какой-то (муж, вероятно). Некрасиво, но искренне плачет, головой ей в ноги утыкаясь. Простить просит, не повторится, говорит. А женщина молчит и в окно смотрит. Она и простила уже, и прокляла. Синяки под глазами. Взгляд пустой. Музыку вот только слышит. Издалека. Из-под ваты как будто. Дурная такая музыка. Пьяная.

На мгновение музыка становится громче, но тут же снова уходит басами в глухоту. Это просто дверь в машине у подъезда открылась и снова захлопнулась.

Из автомобиля выпала парочка — мужчина и женщина. С кем-то в авто радостно попрощались и, смеясь, стали подниматься по ступенькам крыльца. Машина укатила, а эти двое вдруг вцепились друг другу в губы (как в советских фильмах) и замерли (только языками шевелят). Затем, оторвавшись, как из-под воды вынырнув, зашли в подъезд и смехом разбудили консьержку на первом этаже.

Дождавшись, когда пройдут, немолодая уже женщина прижалась щекой к холодному стеклу своей каморки и сердито разглядывала спины полуночников, желая выяснить, из какой они квартиры. Потом попила воды и снова легла на старенький диван, поближе придвинувшись к спящему на нем же дворнику с фантастически красивым, но совершенно непроизносимым восточным именем из далекого теплого города с запахом лепешек и солнечной пыли.

А в далеком восточном городе у окна такой же многоэтажки будет стоять жена этого дворника и в редко случающейся тишине квартиры станет вспоминать о мальчике, которого каждое лето привозили в ее город к бабушке. Она кормила мальчика алой, как напившийся крови комар, шелковицей, а он катал ее на раме огромного, вечно дребезжащего велосипеда.

А мальчик докурит свой четвертый «Кент», вернется в постель и, прогнав кота со своего места, повернувшись к жене спиной, заснет.

Ночь.

#Верьте

Люби Родину, но не позволяй государству любить себя.

Отличай одно от другого.

Не верь