Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего

продемонстрировать, что Саша не боится ни оставаться под бомбёжками, ни вновь возобновить свою пьесу-талисман, в театре «Водевиль» было объявлено о начале спектаклей с 30 августа. На этот раз публика откликнулась, и Ивонн торжествовала почти восемьдесят вечеров подряд! Кроме того, журналист Лоран Тайяд написал большую статью, начинающуюся так: «Среди имён, которые у всех на устах, мы должны выделить имя Саша Гитри, этого Мольера двадцатого века, чья классическая слава осветит будущие поколения, творчество которого, как и у Ожье, Дюма и других, с течением времени будет приобретать больший вес и всё больший успех».

Автор «Ноно» на вершине блаженства. Ивонн разделяет это счастье и направляет всю свою энергию на службу своему «повелителю»... Потому, что если вечером она прекрасно справляется с ролью в «Ноно», то днём она с энтузиазмом играет для тех, кто пришёл на представление «Парижского ревю», музыку к которому написал Клод Террасс (Claude Terrasse). В этом ревю, составленном из маленьких саинет (saynètes)[58] без претензий, зачастую весёлых, новых или заимствованных, Саша применил приём, который будет подхвачен во многих опереттах. Его идея проста — показать изнанку театрального мира как зрителям корнелевского «Сида», так и любителям оперетты «Вероника». Он даже дошёл до включения в сюжет новостей сегодняшнего дня, так, 11 ноября он попросил актёра Жоржа Лемера (Georges Lemaire) (сопостановщика) выйти на сцену с газетой в руках и возгласить: «Перемирие подписано!»

Затем восторженная публика подхватила пламенную «Марсельезу», начатую всеми присутствующими на сцене актёрами.

Опьянение и восторг, связанные с окончанием войны, к сожалению, не обходятся без скорби. 2 декабря не стало Эдмона Ростана, настоящего национального символа — момент великой печали, которую разделяют вместе со всеми и семья Гитри, отец и сын.

Премьера «Пастера» назначена на середину января. В парижской прессе широко обсуждается это творение сына Гитри, тем более, что его отец будет исполнять в нём главную роль. Пастер — священная личность, память о которой жива ещё в сердцах французов.

Не следует полагать, что написание пьесы досталось Саша легко. Автор предусмотрительно детально ознакомился с материалами о жизни самого Пастера и его семьи. В качестве дополнительной предосторожности он захотел со страниц «Figaro» обратиться к читателям с разъяснением того, как он пришёл к мысли о создании этой пьесы. Это далеко не комедия нравов: «В пьесе "Пастер" нет ни одной женской роли. Она не направлена против врачей. Это пьеса о Пастере, о его работе, об уважении, против зла и лицемерия тех, кто из принципа всегда всё подвергают сомнению. Пьеса эта лишь попытка быть искренним и ни в чём не предать памяти о человеке, жизнью которого я страстно восхищаюсь, память которого я почитаю, и мне было бы приятно, если бы я в меру своих слабых сил послужил его бессмертной славе».

Заметим, что в творчестве Гитри это не только первая пьеса, где не появляется ни одна женщина (!), но и первое по-настоящему биографическое произведение. Новый вид творчества для Гитри, результаты которого с некоторым восторгом ждала вся критика.

Кроме того, это первый раз, когда Саша писал для своего отца.

Ставка была высока и за кулисами театра ощущалось некоторое напряжение. Но Саша никогда внешне не проявлял себя нервным, возбуждённым или даже раздражительным. Он оставался, по обыкновению, невозмутимо спокойным, обаятельным, обходительным и вежливым со всеми. Лишь его близкие по выражению лица могли определить, обеспокоен ли он или раздосадован. Автор настоял на том, чтобы родная дочь Пастера, мадам Валери-Радо (Vallery-Radot), присутствовала на одной из последних репетиций пьесы с декорациями, актёрами в костюмах и гриме.

Алекс Мадис (Alex Madis)[59], знакомый Саша, рассказывал: «Когда она увидела Люсьена Гитри, появившегося в образе Пастера, она, поражённая сходством, воскликнула:

— О! папа!

— Нет. Папа! — прошептал Саша, положа руку на сердце».

Премьера (во всех смыслах этого слова) «Пастера» состоялась 23 января 1919 года. Приглашения на спектакль отрывали с руками.

После окончания войны с Германией Саша сделал началом пьесы момент, когда ученики Пастера ждут объявления о всеобщей мобилизации и когда великий учёный решает возвратить Германии свой докторский диплом. Заканчивается же она ноткой надежды, когда Пастер, покрытый славой, заявляет президенту Республики в 1892 году: «Я твёрдо верю, что наука и мир восторжествуют над невежеством и войной, и что народы договорятся объединиться не для разрушения, но для созидания».

«Пастера» ждал огромный успех. Аплодисменты удвоились, когда после закрытия занавеса Люсьен Гитри обратился к аудитории:

— Дамы и господа, в момент, когда я должен вам назвать имя автора пьесы, которую мы имели честь играть перед вами, меня охватывают эмоции, которые я вас прошу понять и простить. Для меня невозможно поставить перед этим именем слово «монсеньор». Поэтому я вам не назову автора этой пьесы. Но я буду обязан вам самой большой радостью в моей жизни, если вы позволите мне показать его вам.

И Люсьен направился за кулисы за сыном, ещё более растроганным, чем отец.

Два наиболее крупных деятеля театра, Эдмон Се и Антуан, не только разделяют эмоции семьи Гитри и всей публики в этот премьерный вечер, но и пишут хвалебные статьи об игре Люсьена.

Эдмон Се открывает «бал»: «На этот раз мы видели не только Люсьена Гитри, несравненного виртуоза, в его представлении обаяния и мощи; мы увидели действующего, мыслящего и живущего Пастера, неукротимого исследователя, нежного и храброго человека, прирождённого патриота! Ближе к концу, когда актёр, загримированный президентом Карно, говорил с Пастером, и последний слушал его, дрожа, с потерянным взглядом, далёкий от собственной славы, как на пороге вечности, Гитри нас потряс выражением своего мертвенно-бледного лица, почти мистической переменой его черт, светом его провидческих глаз. Это было просто удивительно!»

Антуан продолжает «эстафету»: «Весь театр был маской несравненной красоты для исполнителя. Молчание Гитри в четвёртой сцене, когда доктор осознаёт серьёзность его болезни и возможность смертельного исхода, сравнимо с великими моментами, которые я мог лицезреть у Сальвини (Salvini) в «Отелло», или у Муне-Сюлли в «Царе Эдипе». Я не говорю о феноменальном физическом перевоплощении Люсьена Гитри, который своим появлением привёл зал в восторженное состояние, и этим напомнил многим нашим актёрам, насколько важно стремиться как можно тщательнее относиться и к разработке внешнего вида персонажа. Наконец, для наших молодых людей, которые готовят себя к театральному поприщу, — вот самый полный и плодотворный урок, который они могли бы получить. Люди, увидевшие Люсьена Гитри в "Пастере", будут знать, что такое великий актёр».

***

В начале февраля Саша и Ивонн, не задействованные в спектакле, решают уехать на несколько недель отдохнуть на Лазурном берегу, что для Саша, этого неутомимого труженика, означает написать новую пьесу, сюжетно связанную с Беранже. Самое время, чтобы письмом поставить в известность своего друга Виллеметца о новом грандиозном событии: