Полное собрание стихотворений и поэм. Том IV - Эдуард Вениаминович Лимонов

Трубки с длинным стержнем,

Чубуки лихие.

Мы тебя зарежем,

Мы – твои родные.

«Вороны не любят много листвы…»

Вороны не любят много листвы,

Вороны этим правы,

Крылья у них могут стать кривы

В сквериках Старой Москвы.

Любят они погорелый простор,

Лают они и рычат,

Вороны похожи с недавних пор

На молодых волчат.

Ворона – тяжёлая птица Руси,

Гоплит, тамплиер, талиб,

Мощное у вороны шасси,

Она как ядерный гриб

Падает сверху, собаке в лоб.

Помню я. Мусорный бак…

Смотрел в окно под радиотрёп

На битву ворон и собак…

«Думай, о, женщина, на ветру…»

Думай, о, женщина, на ветру,

Переживай измену!

Пока я тебя, задыхаясь, беру,

Ты будешь смотреть в стену.

«Туманная луна…»

Туманная луна.

Как и всегда, висела,

И грудь, где ордена,

От старых ран болела.

Он вышел на балкон

С горячей кружкой чая,

Как будто Цицерон,

От Цезаря страдая.

Митинг в марте

Ветер хрюкал, и летело

От оратора свиного,

На божественное тело

К Вам божественное слово!

Ветер выл, снега бросая.

Словно бы в брезент кибитки.

Эй, ты, Русь моя босая!

Эх, буржуи, недобитки…

«Зазубренные очи, капюшон…»

Зазубренные очи, капюшон,

Ты у штурвала правишь в круговерть,

В зелёно-чёрный вспененный крюшон,

Зловещий капитан, ты смерть!

Блестящий череп, тёмный впалый рот,

Зубов пренеприятнейший оскал!

Тебя увидел праздничный народ,

Что в шлюпки из «Титаника» сигал…

Гремел оркестр, и мощный океан

Как мусор уносил печальный люд,

Погибших в своё тело принимал,

Стуча собою в двери всех кают…

Зловещий капитан тогда, как вор,

Сошёл к воде и, не смочивши ног,

Пошёл к Европе и идёт с тех пор,

Костист, старателен, внимателен и строг…

«И побледнел Квачков перед Стрельцовым……»

И побледнел Квачков перед Стрельцовым…

И Удальцов слинял перед Стрельцовым,

Вдруг стал Стрельцов кумиром образцовым,

Имеем дело только со Стрельцовым!

А что премьеры ДНР на час?

Какой придёт там новый верхолаз?

Какая там трёхдневная щетина,

Есть от Кремля нам посланный мужчина?

Захарченко суровым подпираем,

Вот Болотов ушёл за Бородаем,

А где Козицын? Был убит Беднов,

И Мозговой лежал в гробу суров…

«Всё стало вдруг печально…»

Всё стало вдруг печально,

Ослабевает Гольфстрим,

Холодно нам ночами,

Лондон непроходим,

Не помогает толстовка,

Не помогает парка,

Холодно и неловко,

Раньше же было жарко…

Всюду горят пожары,

Всюду идут дожди,

Ветер над Темзой старой

Кислый как крокоди…

Льнёт к рукаву Хамлета:

«Клерк, ты куда идёшь?»

На всей Европе лета

Нынче ты не найдёшь…

«Моё прошлое густо заселено…»

Моё прошлое густо заселено,

В нём горит ослепительный свет,

Невозвратная улица Ленина

И исчезнувший горсовет…

Там каштаны стояли с грушами,

Вишня праведная цвела…

Тонны груш украинцы скушали,

Вишни срезали догола…

Миномёты и артиллерия —

Вот чудачества этих мест.

А крутая улочка Берия,

Как известно, ведёт на крест…

Конец света

Продавать уже нечего. Мир стоит,

Все часы молодые стоят,

Полыхает налево Крит,

А направо – горит Евфрат.

Вот ползут камуфляжные через Ирак,

Танки, словно у Пора слоны,

Александр Великий, ну, гомик, как

Ты доволен, сын Сатаны?

Он не рад, он лежит неизвестно где,

В глуби шахт золотых, в пузыре,

Александр Рогатый погряз в воде,

Как иначе, при этой жаре?

Продавать уже нечего. Уолл-стрит

Закрывает свои глаза,

Всякий лифт в небоскрёбах давно стоит,

Демонстрируя, что он «за».

До свиданья, прогресс! До свидания, сын!

Обеспечивший нам приход

Всевозможных туш, а не только свин,

И так длилось за годом год…

Наступает век, он уже наступил

И идёт своей жаркой стопой,

Людоедство прёт изо всех своих сил,

Твой ребёнок, обед он твой…

«А где же викинги, мой брат…»

А где же викинги, мой брат?

Куда они ушли?

Ведь этих боевых ребят

Боялись короли…

Они бежали, раскудрясь,

Мечи свои сжимая,

В Историю с мечом вонзясь

И криками пугая…

Они бросались на Париж,

И Данию ограбив,

Смеялись парни, каждый рыж,

А не Оскар вам Рабин…

«Я жил в гостинице и был неутомим…»

Я жил в гостинице и был неутомим,

На верхних этажах там птицы прилетали,

Поэт был Бродский, я встречался с ним,

И мы к Нью-Йорку оба ревновали…

Какая глубь седая старины…

Что ж, сорок лет, не молодые годы…

Глаза закрою, вижу две спины,

Что никогда не выживут из моды…

««Двадцатишестилетняя девушка, проститутка…»

«Двадцатишестилетняя девушка, проститутка,

Допила бокал, переступила через его тело,

И покинула яхту».

Убийцы всегда бывают молодыми и красивыми.

Они, стройные, стоят на каблуках, улыбаются,

И ветер облепляет одеждой их стройные фигуры,

Сдвинув одежды на один бок…

Убийцы никогда не стареют…

Они уверены в себе,

Движения их экономны и элегантны…

Убивая пожилых мужчин,

Они избавляют их от

Гнусной заплесневелой старости,

Как этого менеджера Google.

Эта двадцатишестилетняя проститутка…

«Во рту у ребёнка случайные звуки…»

Во рту у ребёнка случайные звуки:

«Агуга-агуя-ага»,

Возможно, ребёнка за теплые руки

Взяла неожиданно Баба-Яга.

Ребёнок довольный и рад он старухе,

Слюнявый, счастливый, он к бабушке льнёт.

Мы Бабу не видим, весёлые звуки

Ребёнок, наш мальчик, всё ж ей издаёт…

Миры параллельные кашей измазав,

Ребёнок живет на два