Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

разговоре с пожилой придворной дамой Анна клянется и божится, что ни сном ни духом не помышляет о собственном возвышении и вообще ей никогда не хотелось быть королевой. И выглядит при этом очень искренней. До женитьбы и последующих сомнительных с нравственной точки зрения событий действие пьесы не доходит, но даже двух-трех коротких сцен с Анной для читателя-зрителя достаточно, чтобы сделать вывод о ее душевной чистоте и высоких моральных качествах.

А что же король Генрих? Как он выглядит у Шекспира? О, тут вообще все великолепно! Он обожает законную супругу Екатерину Арагонскую и всей душой хотел бы оставаться ее мужем до самой смерти, но он – монарх, на нем лежит ответственность за судьбу престола, и если нет наследника – он обязан позаботиться о том, чтобы он был, ибо родная Англия – самое важное, а личное счастье в данном случае уходит на последнее место. Как говорится, прежде думай о Родине, а потом о себе. То есть чистое самопожертвование. В этом смысле очень красноречив длинный монолог Генриха Восьмого, в котором он объясняет свое намерение расторгнуть брак с королевой Екатериной.

Я заблудился в лабиринте дум.

Сперва подумалось, что я утратил

Благоволенье неба, и оно

Природе повелело, чтобы чрево

Моей супруги, мальчика родив,

В него вдохнуло жизни сил не больше,

Чем их дает могила мертвецу.

Да, все младенцы мужеского пола

Или в самой утробе погибали,

Иль сделав первый воздуха глоток.

Тогда я понял – это приговор:

И королевство, лучшего на свете

Наследника достойное, не будет

Им мною осчастливлено. И вот —

Я понял, что скрывается опасность

Для всей страны в бесплодии моем.

Как много мук мне это причинило! [15]

Проще говоря, на уме у короля исключительно судьба страны, а никак не похоть, эгоизм и самовластность. Произнеся эти высокопарные слова, Генрих обращается к епископу Линкольнскому:

Лишь докажите, что наш брак законен,

И поклянусь вам жизнью и короной,

          что радостнее проведу свой век

Я с королевою Екатериной,

Чем с лучшею красавицей на свете.

«Что же это такое? – спросите вы. – Почему Шекспир так далеко уходит от исторической правды?» Не знаю, спросите у него самого. Но объяснение, как мне кажется, лежит на поверхности. Помните отступления по «Королю Иоанну» и «Ричарду II»? Там характеристики персонажей куда ближе к тем, которые описаны историками. Почему? Потому что все это было давно, и они – Плантагенеты, про них можно писать правду (насколько она в шекспировский период была установлена), к правящей королеве Елизавете Тюдор те люди прямого отношения не имеют. В цикле о Генрихе Шестом мы видим все более и более негативное описание Йорков, которое достигает апогея в характеристике личности Ричарда Третьего, уж такого омерзительного, что хуже просто некуда. И в битве при Босуорте победа Генриха Тюдора над королем Ричардом выглядит уже настоящей победой истинного добра над чистым злом. Генрих Седьмой – родной дедушка королевы Елизаветы, Генрих Восьмой – ее папа, а Анна Болейн – мама. Разве они могут быть плохими? Разве допустимо рассказывать о них правду и показывать их в негативном свете? Нет, нет и нет! Нужно изо всех сил постараться, чтобы угодить монарху. Ну, в общем, мы тоже это все проходили и с описаниями «дедушки Ленина», и с героической молодостью генсека. Слыхали что-нибудь о принципе партийности в литературе? Если вам, милый читатель, меньше 45 лет, то вряд ли. А вот те, кто учился в общеобразовательной школе при советской власти, помнят об этом принципе очень даже хорошо. Века проходят – и ничего не меняется.

И снова у короля прибавилось проблем: «Акт о престолонаследии», согласно которому Анна Болейн и ее потомство имеют право на престол, пришлось отменить, принцесса Мария уже давно больше не принцесса, принцесса Елизавета отныне тоже больше не принцесса, куды бечь? Выход Генрих увидел в принятии нового закона, согласно которому парламент предоставляет королю право в случае отсутствия наследника мужского пола самому завещать корону по собственному усмотрению. Генрих, естественно, «усмотрел» своего незаконнорожденного сынишку Генриха Фицроя, герцога Ричмонда, но паренек почти сразу умер от легочного заболевания. Да что ж за незадача с этим престолонаследием?! Ну просто совершенно некому трон оставить!

А тут еще племянница Маргарита подсуропила… Помните, у Генриха сестричка была Маргарита, которую выдали замуж за короля Шотландии? Все ясно, уже забыли. Напоминаю: после гибели мужа, короля Якова Четвертого, Маргарита выскочила по большой и светлой любви за Арчибальда Дугласа, шотландского дворянина, и родила от него дочку Маргариту. Так вот эта самая Маргарита Дуглас, проживая при английском дворе, закрутила безумный роман с одним из Говардов, то есть родственником казненной Анны Болейн. Роман серьезный, с помолвкой. Правда, помолвка тайная, но с соблюдением всех правил. Маргарита – дочь сестры короля, родная внучка Генриха Седьмого. Если у Генриха Восьмого не будет наследников, то племянница – следующая в очереди к престолу. Ее единоутробный брат – король Шотландии Яков Пятый, не кот начхал. А уж ежели она вступит в брак с родовитым и очень влиятельным представителем рода Говардов (Томас Говард, глава клана, к этому времени уже получил от короля титул герцога Норфолка и еще больше возвысился), то последствия для борьбы за трон предсказать трудно. Вы же помните, кто такие Говарды? Мать Анны Болейн – урожденная Говард. В общем, с тем влюбленным Говардом поступили, как поступали обычно: закатали в Тауэр. Там он и помер, бедолага, в следующем году.

Джейн Сеймур оказалась «удачной» женой, ничем себя не опорочила и довольно скоро, с первой же попытки, родила королю долгожданного сына, наследника, названного Эдуардом. Правда, к сожалению, королева скончалась через 12 дней после родов. Но сын-то появился! Жизнь удалась! И уж если проклятие ведьмы Вудвилл не сработало, значит, еще есть надежда на новых сыновей! Скорее нужна очередная жена! Четвертая по счету.

Высшие чиновники озаботились проблемой и принялись подыскивать кандидаток. Король оказался требовательным и переборчивым, не понимая, что брак с ним уже не рассматривается как престижный и политически выгодный. Женишок-то он, прямо скажем, захудалый: возраст почти полтинник (ему в тот момент было 48 лет), с Римом разругался и живет под анафемой, с двумя женами из трех обошелся не самым лучшим образом, да и болезней целая куча. Однако Генрих Восьмой все еще мнил себя первым парнем на деревне и наивно полагал, что может