Любовь и смерть Катерины - Эндрю Николл

и крепкие пружинистые ноги пони, любил чистый, свежий, пряный запах сена и навоза. Однако, не дойдя до входа в конюшни, он остановился, пораженный забавным зрелищем.

— Здорово, сеньор Де Сильва, — сказал он.

— О, привет, сеньор Вальдес.

Сеньор Де Сильва сидел в седле, брошенном на высокие деревянные козлы. Он был одет в тот же костюм, что надевал в университет на лекции, а ноги в изношенных замшевых ботинках были вдеты в стремена и качались в воздухе сантиметрах в двадцати от земли.

Он сказал:

— А вы как будто совсем не удивились, увидев меня здесь.

— Я заметил на парковке вашу машину.

— Откуда вы знаете, что это моя машина?

— Я разбираюсь в машинах, — сказал сеньор Вальдес. — Ваша машина — старая.

— Ну, не такая старая, как у вас.

— Нет, моя машина — гордость антиквариата. А ваша просто лохматая развалюха.

Сеньор Де Сильва не нашел, что ответить. Он покачал клюшкой, которую держал в правой руке, затем бросил на сеньора Вальдеса подозрительный взгляд:

— Наверное, хотите знать, что я тут делаю?

— Я и так вижу, что вы делаете, только делаете вы это не очень хорошо.

— Я тренируюсь. Хочу научиться.

— Понимаю. Постарайтесь проводить клюшкой немного дальше вдоль крупа лошади. Вот, посмотрите. — Сеньор Вальдес выбрал из груды сложенных у стены мячей один и мощным броском послал по гладкой соломе в сторону воображаемой лошади сеньора Де Сильвы. Тот размахнулся и с силой ударил клюшкой, но промазал.

— Ладно, сеньор Вальдес, можете не верить, но, пока вы не появились здесь, все у меня шло гораздо лучше.

— Так всегда бывает, даже у профессионалов, ну а когда несколько пони прижимаются друг другу на поле во время игры, из-под их ног мяч вообще достать невозможно, остается ковыряться клюшкой в траве.

— Не думаю, что смогу когда-нибудь принять участие в настоящей игре.

— Почему бы и нет? Я могу это устроить, хотите? Мы можем собрать команду — просто так, для развлечения, если вам интересно, а вам, похоже, интересно. А с чего вы решили заняться пало?

Сеньор Де Сильва передал клюшку сеньору Вальдесу и грузно сполз с седла.

— Не знаю. Видимо, кризис среднего возраста. На флоте в поло мы не играли.

— Ну да, сложно было протащить пони на лодки.

— На суда. Лодками мы называем только подводные лодки. — Они вышли из сарая на солнце.

Надевая темные очки, сеньор Де Сильва сказал:

— Когда я увидел вас, у меня даже сердце упало. Спасибо, что не посмеялись надо мной, дружище. Вы все делаете идеально и терпеть не можете непрофессионалов. Я думал, вы сейчас меня с дерьмом смешаете. Низкий поклон, что пожалели старика.

— Да ладно вам. Если бы я увидел вас здесь вчера или третьего дня, будьте уверены, размазал бы по соломе.

— Но?

— Но кое-что изменилось.

— Что изменилось?

— Кое-что. Люди.

Они уже почти дошли до парковки, когда сеньор Вальдес сказал:

— Знаете, этот шрам у меня над верхней губой…

Сеньор Де Сильва пожал плечами:

— А что?

— Его что, так здорово видно?

— Вам какая разница? Я его давно не замечаю. Просто он всегда у вас был, с тех пор как мы познакомились, так что сейчас для меня он — лишь часть интерьера, так сказать. Я бы на вашем месте не беспокоился.

Сеньор Де Сильва помедлил, а потом спросил, озадаченно нахмурившись:

Чиано, с вами все в порядке?

— Ну да, конечно! А в чем дело?

— Да просто вы сегодня забыли поиздеваться надо мной. Беспокоитесь о каком-то шраме. Говорите, что все в вашей жизни изменилось. Это не из-за девушки ли?

— Какой девушки?

— Ох, не надо! Той цыпочки из кафе! Студентки старого Кохрейна. Ананасовой штучки. — Он выпятил грудь и приставил к ней сложенные лодочкой ладони. — Вспомнили?

— Ах, той, — с невинным видом солгал сеньор Вальдес. — О нет! Конечно, нет, при чем тут она?

— Ну а как двигается книга?

Сеньор Вальдес не успел озвучить заготовленную для такого случая легенду, как правда соскочила с его губ, не спросив разрешения:

— Да никак. Я в полном дерьме. Не могу придумать ни одной чертовой истории, представляете? Нет историй, и все тут.

— То есть как это — нет историй?

— Вот не могу сказать, что должно произойти, и все тут. Не лезет в голову никакая, на х… история.

— Да ладно. Историй в мире пруд пруди. Почитайте газеты. Вот, к примеру, один священник не явился в воскресенье в церковь, а потом епископ прислал записку, что, дескать, беднягу отправили в дурдом после какой-то жалобы одного из прихожан. Чем не история? А вот еще одна! Старый майор вытащил троих мужиков из горящего грузовика, собственно, спас их от смерти. А у одного из этих мужиков есть сын, и этот малолетний гад как-то по пьяни на машине насмерть сбил сына майора. Вот как бывает.

— У вас получается лучше, чем у меня.

— Да ладно, что с вами сегодня? Вы же знаменитый писатель! Знаете, пока я сидел на «лошади», мимо пролетела желтая бабочка. Вот я и подумал, откуда она взялась? И куда летит? Есть ли у этой бабочки цель в жизни, и что она подумала про меня, и ждет ли ее дома муж?

— Я не поэт, да и вы тоже.

— Я просто хочу помочь.

— Да, я знаю, знаю! Спасибо. — Наваждение прошло, и сеньор Вальдес принялся плести паутину привычной лжи. — Знаете, бывает, доходишь до места, и как ступор берет — ну ничего не можешь сказать, и все тут. Один мой персонаж, понимаете? Я веду его уже давно, а тут вдруг перестал понимать, куда он идет, что должен делать…

— А ну это не страшно. — Сеньор Де Сильва поковырял в замке ключом, отпер дверцу и сел в машину. — Не переживайте, оно само придет. Озарение, я имею в виду. Вы ведь уже достаточно продвинулись, верно?

— Верно.

Сеньор Де Сильва с силой захлопнул разболтанную дверцу и опустил стекло.

— Вы только не переживайте, все получится. Кстати, как ваша матушка?

— Сейчас пойду с ней встречаться.

— Передайте ей мои самые искренние приветы. — Сеньор Де Сильва включил передачу заднего хода и, развернувшись, вырулил на дорожку.

* * *

Так же как Катерина думала о сеньоре Вальдесе, стоя на кухне, команданте Камилло, сидя в машине, думал о сеньоре Софии Антонии де ла Сантисима Тринидад и Торре Бланко Вальдес. Она же в этот момент сидела в Загородном клубе за любимым столиком у окна и старалась не хмуриться, уставившись на лежащую перед ней белоснежную салфетку. Сеньора София Антония де ла