Фантазии Дарио. Тру-крайм с поразительной развязкой - Пабло Тринчия

Однажды Карло напечатал ее имя в социальной сети. Единственный результат, который выдал поиск, – профиль девушки с волнистыми каштановыми волосами и серебряным пирсингом-колечком в носу, которая стояла на пляже и улыбалась. На вид ей как раз было около 20 лет.

«Привет, я ищу свою сестру, у нее такое же имя», – написал ей Карло. Ответ не заставил себя ждать: «Я не тот человек, которого вы ищете. Надеюсь, вы найдете свою сестру». Затем она его заблокировала. Карло знал – это она.

«Вам удалось ее найти?» – спросил Карло у меня, когда я впервые ему позвонил. Нам удалось. Мы с Алессией отправились в детский сад, где работала Марта, но ее коллеги сказали, что она недавно переехала, и, к счастью, у них были ее контактные данные. Мы нашли ее дом, местечко в сельской местности Реджо-Эмилия. Ее приемные родители появились у входа, засыпали нас вопросами и попросили уйти. Отойдя, мы позвонили ей. Марта была вежливой, но непреклонной: «Много лет назад я уже рассказала об этой истории всем, кто хотел ее услышать. Добавить мне нечего».

Карло спросил, видел ли я ее лично. Я ответил, что нет. Он спросил, есть ли вероятность, что Марта с ним свяжется, но, признаться, я в этом сомневался. Карло хотел знать, может быть, стоит приехать к ней и попробовать наладить отношения, которые были разорваны десятки лет назад, но я не стал его обнадеживать. Ответа на этот вопрос у меня не было.

Открыв коробку, я первым делом заметил пару красных детских туфелек в прозрачном прямоугольном контейнере. Затем фотографии – огромное количество снимков матери с дочерью, которые были сделаны за те 8 лет, что они провели вместе. Франческа нянчит Марту на кровати. Марта на высоком стульчике. Первые шаги Марты. Марта играет с собакой. Марта на пляже, дома, на балконе. Часто они обнимались. Кроме того, там была старая красная коробка с потрепанными четками и двумя или тремя изображениями Девы Марии. Какие-то вещи. Маленький детский кошелек с банкнотой в 5 тысяч лир (3 доллара). Две кремовые папки: одна с рисунками Марты – «Мамочка, я тебя люблю», вторая – с отчетами социальных служб еще до дела педофилов, когда Франческа с партнером боролись за опеку Марты. Социальные работники писали, что установить диалог с Франческой невозможно. «Миссис» вела себя по-собственнически, отказывалась сотрудничать и открыто противостояла любому решению социальных служб. До июля 1997 года Франческа в основном боролась против встреч Марты с отцом, но после этого мальчик из Масса-Финалезе, которого, по словам Франчески, она даже не видела, назвал ее имя во время беседы с психологом, и все пошло наперекосяк. Сам этот факт – что мальчик назвал Франческу и ее друга, Федерико Скотту – содержал в себе подсказку, которую необъяснимым образом упустили из виду суд и обвинение.

На суде доктор Донати рассказывала, как идентифицировали Франческу и чету Скотта. Когда Дарио впервые сказал доктору, что в деле замешаны и другие дети, она попыталась выяснить, кто именно. Вот что сказала об этом доктор Донати: «Однажды во время сеанса он спросил у меня и приемной матери “желтая ли кожа у китайцев”. Этот вопрос он задал, рисуя детей, которые играли в футбол. Кроме того, он спросил, миндалевидные ли глаза у китайцев и “зеленые” ли они». Доктор Донати сразу же заподозрила неладное. «Связав все эти факты воедино, я должна сообщить, что среди моих знакомых есть маленькая девочка Элиза. Это девочка с явными азиатскими соматическими чертами (ее мать – тайка), и у нее есть особенность – зеленые миндалевидные глаза». Доктор Донати спросила Дарио, может, хоть он и спрашивал про китайцев, он имел в виду девочку по имени Элиза?

Имя назвал не он, а психолог. Именно доктор Донати связала банальный вопрос про цвет и форму глаз целой нации с 3-летней девочкой с миндалевидными глазами, о которой заботились те же социальные службы. Доктор Донати предложила Дарио свое объяснение, а он его подтвердил, как, судя по всему, часто происходило. Было очевидно, что мальчик не знал Элизу, ведь во время опознания по фотографии он перепутал ее с другой девочкой, соседкой Элизы, мама которой дружила с семьей Скотта. Совпадение? Вторая девочка тоже находилась под пристальным вниманием социальных служб. Это была Марта. Но даже спустя много месяцев после того, как Марту забрали из семьи, и даже после того, как она заговорила о насилии и своих мучителях, Марта отрицала, что знала Дарио. Она неоднократно противоречила сама себе в одной из историй о том, как они были дома у священника, который изнасиловал их обоих, но она не была знакома с Дарио и даже ни разу его не видела. Следователи и психологи нашли этому объяснение: Марта не желала вспоминать травмирующее событие. Ей было тяжело сбросить этот груз со своих плеч. А вот Дарио, как они считали, прав. Всегда и во всем. Так сказал сам прокурор Клаудиани в отчете по делу Педофилов-2. У стороны обвинения не имелось поводов для сомнений.

Я не мог поверить собственным глазам. Чудовищные слова этой эмоционально и психологически нестабильной женщины направили полицию по следам целых семей, разрушив их изнутри. Слова Дарио использовали, чтобы сломать жизни других. Даже его родители пострадали, когда полиция искала улики.

Как и когда Дарио заговорил о ритуалах на кладбищах? Все началось с момента, когда он сказал доктору Донати, что был на похоронах, где женщина несла гроб – это сильно впечатлило мальчика. Позже, когда Дарио делился своими чувствами, он сказал, что боится гореть в аду. Доктор Донати соединила слова «похороны» и «ад». Она рассказывала: «Я спросила у него, связан ли этот “ад” с той историей, которую он мне рассказывал. Про похороны, на которых он видел, как женщина несет гроб, и испугался. Дарио ответил “Да, вы правы”».

Именно так родилась гипотеза о сатанинских ритуалах. Не из-за слов Дарио, а из-за произвольной ассоциации, которую ему преподнесли в готовом виде. Готовая к употреблению история, которую нужно всего лишь подтвердить. Да, вы правы.

Через несколько месяцев Марта подтвердила историю Дарио в разговоре с доктором Донати и повторила все то же самое на камеру консультантам из Исследовательского центра Гензеля и Гретель в Турине. И снова казалось, что психологи даже не пытаются выслушать ребенка, вместо этого просто желая найти подтверждение идеи, в которую они