Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года - Инна Аркадьевна Соболева

Так вот, именно эта статья и стала своего рода миной замедленного действия, взорвавшей договор, который обещал народам двух договорившихся стран спокойную, мирную жизнь. Маркграфство Баденское входило в состав Империи, а значит, и в зону действия полномочий гаранта её неприкосновенности – российского императора. Вдруг в этой зоне происходит событие экстраординарное: французский военный отряд вторгается на территорию Бадена, арестовывает бежавшего из Франции герцога Луи-Антуана Энгиенского и увозит его во Францию.

Это событие (одни называют его преступлением, другие – вполне адекватным наказанием) дало повод Александру потребовать, чтобы французы немедленно покинули северную Германию и Неаполь (территории, входящие в подопечную Александру Империю). Наполеон, разумеется, отказался. В августе 1804 года дипломатические отношения между двумя государствами были прерваны.

Александр с редкой для него активностью начинает организовывать новую антинаполеоновскую коалицию. С этого времени он всё дальше отходит от дел внутренних, российских, всё больше погружается в хитросплетения политики внешней. Здесь ведь совсем другой масштаб – в его руках оказываются судьбы Европы! Он мечтает: новая коалиция не просто уничтожит могущество Наполеона, она заложит в Европе основы нового порядка. Европа станет единой и мирной. Именно об этом мечтает и Наполеон. Но пути к единству Европы они выбирают разные…

В марте 1805 года подписан англо-русский союзный договор. Первый шаг сделан.

А через два месяца Наполеон объявляет о присоединении к Франции Генуи и делает Лукку владением своей сестры Элизы. Это уже напрямую касается Австрии, которая считает Италию своей если не собственностью, то зоной влияния. И Австрия присоединяется к англ о-русскому союзу.

Прусский король пока колеблется. Александр отправляется в Берлин, чтобы лично уговорить Фридриха-Вильгельма примкнуть к коалиции. Его встречают восторженно, как главу союза, способного остановить Наполеона. Спокойная уверенность русского государя в своих силах внушает надежду: антифранцузские настроения в Пруссии очень сильны. Личным обаянием Александр достиг того, чего не могли добиться опытные дипломаты: Фридрих-Вильгельм, человек крайне осмотрительный, чья осторожность граничила с трусостью, решился, наконец, ужесточить свою политику по отношению к Наполеону. Против императора французов ополчилась вся Европа. Причём выглядит это так, будто поднял её Александр. Только опытным политикам понятно: осторожно, исподволь (как всегда) подталкивала его Англия.

В последний день своего визита в Потсдам Александр предложил спуститься в склеп, где покоятся останки Фридриха Великого. Король и королева Луиза охотно согласились. О Луизе Прусской, одной из выдающихся женщин своего времени, я уже писала в главе, посвящённой сёстрам Александра Павловича. Добавлю только, что она была очарована русским монархом настолько, что он опасался её ночного визита в свою спальню. Не случилось…

Итак, они втроём спустились в склеп. Свиты с ними не было. Александр коснулся губами гробовой крышки кумира своего отца и деда. Император и король поклялись над гробницей в вечной дружбе. Под впечатлением этой романтической сцены Александр и отправился к театру военных действий, в Австрию. Он был полон надежд: скоро, совсем скоро его назовут спасителем Европы. А в это время Наполеон готовился высадиться в Британии. Он построил грандиозный военный лагерь в Булони, возле Ла-Манша. Там уже была готова огромная армия (сто восемьдесят тысяч человек) для оккупации Британских островов. Оставалось незаметно проскочить через не слишком широкий пролив, а уж там, на суше… Наполеон ждал погоды: «Мне нужно только три туманных дня – и я стану господином Лондона и Английского банка». А туманы должны были вот-вот начаться. Счет шёл на дни…

Кое-кто из лондонцев уже отправился в эвакуацию. Казалось, столица Британской империи обречена… Но в Булонский лагерь неожиданно прискакали курьеры. Они сообщили императору, что русские войска вышли на соединение с австрийцами и намереваются вместе двинуться в сторону Франции.

Наполеон ни минуты не медлил с решением: поднял весь Булонский лагерь и спешным маршем отправился навстречу своим чересчур осмелевшим противникам.

Английские обыватели благословляли русского царя: он спас Британию если не от уничтожения, то, по меньшей мере, – от страшного кровопролития. Но Наполеон-то понимал (а руководители Англии – знали): англичане снова сами спасли себя, подкупом, интригами, лестью заставив союзников послать своих солдат умирать за британские интересы. Его всегда поражало не столько коварство английских политиков, сколько наивная доверчивость европейских монархов.

Союзники, разумеется, не рассчитывали, что Наполеону удастся сразу снять с места такое огромное войско, какое он скопил в Булонском лагере, да ещё так быстро пройти пол-Европы. Дело не в том, что они были так уж легкомысленны. Просто о возможностях Наполеона они всё ещё продолжали судить по собственным меркам. Да, никому из них такой марш-бросок был не по силам. Но они забывали: он им не чета, никому из них.

После нескольких побед и бескровного захвата древней крепости Ульм Бонапарт въехал в Вену и поселился в императорском дворце: император Франц (будущий тесть) сбежал.

В общем, значительная часть австрийских войск была разбита до встречи с союзниками. Русские ещё не подошли к месту встречи, а с присоединением к коалиции пруссаков ясности пока не было – император Александр как раз вёл переговоры с Фридрихом-Вильгельмом. Тот продолжал колебаться. Но как раз в это время французские войска, которыми командовал Бернадот, чтобы скорее прийти на помощь своему императору, прошли через прусский городок Аншпах. Бернадот, скорее всего, не решился бы без разрешения провести войска по чужой территории, но Наполеон приказал… И прусский суверенитет был нарушен. Этим, в общем-то, вполне безобидным фактом и воспользовался Фридрих-Вильгельм. Его возмутила беспардонность французов, да к тому же увещевания Александра были ещё свежи в памяти. И он отправляет к Наполеону посла с резким ультиматумом.

Пока посол в дороге, а значит, Пруссия ещё не вступила в войну, французскому императору, уже покончившему с главными силами австрийцев, нужно успеть разгромить русских. Но тактика русской армии, которой командовал ученик великого Суворова Михаил Илларионович Кутузов, оказалась вовсе не суворовской, а совершенно неожиданной: вместо того, чтобы ввязаться в бой, русские бежали от французов. В прямом смысле – бежали. Мобильной, привычной к стремительным перемещениям армии Наполеона было за ними не угнаться. Дело вовсе не в том, что Кутузов боялся (хотя это было первая встреча русских с войсками, которыми руководил лично Наполеон, и волнение перед такой встречей вполне естественно). Просто у русского полководца было всего пятьдесят тысяч солдат, измученных форсированным маршем через несколько стран, у Наполеона – без малого двести тысяч, правда, тоже усталых после марш-броска от Булони. Кутузов понимал: при лобовом столкновении у него нет шансов