Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин

Я сел на ее место у огня, где зимой она водит беседы с духами, и два голоса заговорили в моем сердце. Один говорил: «Попроси волшебный нож у Детей Ночи. Недостойно человеку подчиняться Зверю». Я прислушался к этому голосу. Другой голос возражал: «Если ты пойдешь, Дети Ночи изменят твою душу. Ешь и спи здесь». И снова первый голос: «Попроси нож». Я внимал этому голосу.

Утром я сказал матери: «Я иду, чтобы добыть для нашего народа одну вещь, но нс знаю, вернусь ли самим собой». Она ответила: «Вернешься ли ты живым или мертвым, в прежнем образе или нет — я останусь твоей матерью».

— Это так, — сказал Пак. — Даже мы, Жители Холмов, бессильны изменить сердце матери, если бы и захотели.

— Да, тут бессильны все. Потом я поговорил с моей возлюбленной, Жрицей, которая приходила ждать меня у прудов. Она обещала быть мне верной. — Человек рассмеялся. — Я отправился в то место, где видел волшебника с ножом. Два дня я лежал на опушке, прежде чем осмелился войти в лес. Я шел, нащупывая себе путь палкой. Я боялся ужасных шепчущихся деревьев, духов, обитавших в их ветвях, боялся мягкой земли, проваливающейся под ногами, красных и черных вод. Но больше всего я боялся перемены, которая могла произойти со мной. И вот этот миг настал.

Человек снова отер лоб. Все его сильное тело дрожало, и он успокоился, только положив руку на воткнутый в землю нож.

— Голова моя горела, как в огне, на губах появилась горечь, веки пылали, дыхание стало быстрым и горячим, а руки были как чужие. Я почему-то вдруг начал петь и смеяться над деревьями, хоть их и боялся. В то же время я видел себя как бы со стороны, и мне было жаль смеющегося юношу, который был мной. Да! Дети Ночи знают толк в колдовстве!

— А может, это были Духи Туманов? — спросил Пак. — Это они меняют человека, если он спит в туманах. Ты в них спал?

— Спал, но я знаю, что это были не они. Через три дня через деревья я увидел красный свет и услышал глухие удары. Я увидел, как Дети Ночи выкапывали из ямы красные камни и бросали их в огонь. Камни таяли, словно сало, а люди молотками били по образовавшейся массе. Я хотел заговорить с этими людьми, но в моем горле встали чужие слова, и я смог вымолвить только одно: «Не надо так шуметь, у меня раскалывается голова». Я понял, что околдован, я хватался за деревья и молил Детей Ночи снять их чары. Они были жестоки. Они задали мне множество вопросов и нс дали ответить ни на один. Они вложили в меня чужие слова, и в конце концов я заплакал. Тогда они отвели меня в какую-то хижину, наносили на пол раскаленных камней и стали поливать их водой, распевая заклинания. С меня ручьем лил пот, и наконец я заснул. Проснувшись, я больше не был безвольным, кричащим существом, мой собственный дух снова вернулся в мое тело, и я лежал спокойно и невозмутимо, будто камешек на берегу моря. Выслушать меня пришли все люди-мужчины и женщины — и у каждого был свой волшебный нож. Их ушами и языком была Жрица.

Я заговорил. Я говорил долго, и слова текли медленно, словно овцы, когда они рядами проходят мимо стоящего на пригорке пастуха, который считает и тех овец, что уже дошли до него, и тех, что еще только подходят. Я попросил волшебные ножи для своего народа, я сказал, что мы принесем мясо, молоко, шерсть и разложим все на траве около деревьев, если Дети Ночи оставят там ножи. Им понравилось это предложение. А Жрица спросила:

— Ради кого ты пришел?

— В овцах — наша жизнь. Если Зверь убьет овец, мы умрем. И вот я пришел за волшебными ножом, чтобы убить Зверя.

— Мы не знаем, — сказала она, — позволит ли наш бог торговать с народом Меловых Холмов, Подожди, пока мы его спросим.

Когда они поговорили со своим богом (а их бог — он же и наш бог), Жрица сказала:

— Ему нужно доказательство, что твои слова правдивы.

— Какое доказательство?

— Бог говорит, что если ты пришел ради народа, ты отдашь ему свой правый глаз, а если ради чего-то другого-то нет. Такое доказательство требует бог. Мы тут ни при чем.

— Это тяжелое доказательство, А другого пути нет?

— Есть. Если хочешь, можешь уйти хоть сейчас, сохранив на лице оба глаза. Но тогда твой народ волшебных ножей не получит.

— Мне было б легче знать, что меня должны убить, — сказал я.

— Наверное, бог знал и это. Смотри! Мой нож уже накалился!

— Так не теряй же времени! — воскликнул я.

И она выколола мне глаз раскаленным на огне ножом. Она сделала это своими руками. Я был сыном Жрицы. Она была Жрицей. Эта работа не для простого человека.

— Да, — согласился Пак. — Не для простого. А что было потом?

— Потом я этим глазом уже не видел. И еще я обнаружил, что одним глазом видишь все вещи не совсем там, где они есть на самом деле. Попробуй закрыть один глаз.

Дан прикрыл один глаз рукой, потянулся за каменным наконечником и промахнулся.

— А ведь правда, — прошептал он Юне, — расстояния кажутся не такими, когда смотришь только одним глазом.

Пак, наверно, проделывал тот же эксперимент, потому что человек стал над ним посмеиваться.

— Можешь не проверять. У меня даже сейчас нет полной уверенности, когда я собираюсь нанести удар, — сказал он. — Я оставался у Детей Ночи, пока мой глаз не зажил. Они говорили, что я-Сын Тора, бога, который положил правую руку в пасть зверя. Они показали мне, как расправляют красные камни и делают из них волшебные ножи. Они научили меня песням-заклинаниям, какие они поют при изготовлении ножей. Я знаю много заклинаний.

Он рассмеялся, как мальчик.

— Я думал о том, как пойду домой, и о том, как удивится Зверь. К этому времени он уже снова вернулся. Едва ступив на свою землю, я сразу почувствовал запах волков и увидел их. Они не знали, что у меня есть волшебный нож — я прятал его под одеждой, нож, который дала мне Жрица. Эх. Жаль, что миг торжества такой короткий! Ты только представь! Вот один волк меня чует. «Воу, — говорит он, — здесь мой пастух!» Вот он приближается большими скачками, распустив хвост по ветру, вот он вертится