Типичный огородник 2 - ArtTax

Двергам такие претензии были неприятны. А кому-то может показаться, что придирки Скайлер были уже «за гранью». Но проблема здесь крылась не в самой Скайлер. Если говорить обо всех эльтирах в целом, то женщина была ничем не лучше и не хуже других представителей своего народа, которые жили исключительно в городах и потеряли всякую связь с реальностью. И это она ещё ничего не слышала о новомодной теме про экологию, иначе бы дверги уже полысели на нервной почве.

В общем, каждый день на участке Скайлер начинался с того, что дверги вполне привычно скандалили с эльтиркой. И вдруг всё это разом прекратилось. Женщина на двергов даже внимания не обратила, что заставило коротышек нешуточно удивиться.

Но чем же занималась Скайлер?

Женщина просто стояла перед наколдованным зеркалом, которое, как огромный телевизор показывал ей Ивана Савельевича.

Впрочем, тут начать надо с того, что после переговоров с паладинами, Скайлер связалась с пенсионером дабы обсудить с ним, что делать с девочкой-альвом дальше. Слово за слово и речь зашла о её сыне. Скайлер хотела бы всё объяснить своему «ребёнку». Рассказать ему полную историю того, как она превратилась в нежить. И наконец-то раскрыть причины, по которым она так люто ненавидит не только отца «мальчишки», но и всю его семейку. Но вся проблема заключалась в том, что каждая новая встреча Скайлер со своим сыном начиналась как-то неправильно. Все объяснения женщины были скомканы и постоянно прерывались взаимными упрёками.

Неожиданно для самого себя, Иван Савельевич тоже разоткровенничался. И поведал свою историю о том, как из всеми уважаемого «передовика производства» он превратился в никому не нужного старика. В конечном итоге этот ночной разговор с женщиной закончился очень неожиданным предложением:

«Давай, просто помолчим и посмотрим друг на друга».

Вот только Скайлер могла себе позволить побездельничать. Дверги справятся с работой и без её «советов». А вот Иван Савельевич такой роскоши позволить себе не мог. Вот и вышло в итоге, что Скайлер молча любовалась работающим пенсионером.

Впрочем, стоять перед женщиной «раком», выкапывая картошку, Ивану Савельевичу было как-то неудобно. Поэтому он нашёл занятие, подобающее для данного момента. Вместе со звероморфом Гейдо пенсионер занялся выравниванием берегов маленького озерца. А то, маленький прудик с кувшинками где-то «там», глубокий омут с хищным цветком Итисом где-то «сям». И по итогу в центре участка получилась какая-то кривая лужа, словно пьяный великан напрудил.

Кроме того, ночной разговор между влюблёнными оказался слишком уж тяжёлым. Поэтому Ивану Савельевичу захотелось как-то отвлечь женщину от грустных размышлений. Как это сделать? Ну-у, пенсионер не был совсем уж замшелым чурбаном, а потому он прекрасно понял, от чего «избранница» приходит в восторг.

Этим утром Скайлер любовалась полуголым, загорелым, мускулистым мужчиной, который стоял по пояс воде и напрягал свои мускулы, ловко орудуя садовым инвентарём. Иногда женщина нервно покусывала свои губы или смущённо отводила свой взгляд. А один раз она даже взвизгнула, когда с Ивана Савельевича едва не спали штаны.

Когда же Скайлер прибегала к помощи магии, то она получала возможность видеть сквозь любую иллюзию. И тогда перед её взором представал суровый лич, с золотыми глазами, покрытый настоящим панцирем из стальных мышц и объятый ярким магическим пламенем. Это пламя не причиняло вреда окружающим, и обычные смертные ощущали лишь странную теплоту от пенсионера. А ещё это пламя означало, что магической энергии у Ивана Савельевича было в столь огромном количестве, что он просто не мог удержать её в своём теле. При этом магическое пламя действовало на Скайлер завораживающе. Оно притягивало женщину, как магнитом.

Тут женщина вспомнила объятия Ивана Савельевича, когда она целиком оказалась в этом тёплом, согревающем огне. От таких воспоминаний у Скайлер сами собой закрылись глаза, и она заметно покачнулась. Окончательно упасть в обморок женщине не дала лишь странная мысль, которая холодной молнией пронзила её затуманенное сознание.

А вдруг Иван Савельевич однажды потеряет контроль над всем этим буйством магической энергии и просто сгорит в этом пламени? Именно это едва не случилось в зараженном грибами лесу древня.

Во взгляде женщины отразилась тревога, и она хотела уже что-то спросить у пенсионера. Однако именно в этот момент на «экране» появилась фейри Лири со словами:

— Госпожа Скайлер, хватит занимать связь. У меня важные деловые переговоры срываются.

— Кха, — издала странный звук сбитая с мысли женщина, обалдевшая от такого хамства к своей персоне. — Мелкая тва-а-а….

Тут женщина оборвала себя на полуслове и боязливо покосилась на Ивана Савельевича, который резко прекратил работать. После чего, она перешла на официальный тон:

— Кхм, госпожа Лири, что за хамство⁈ Вы забылись, с кем разговариваете?

Но тут в женский разговор вмешался и дверг-жрец, стоявший за спиной Скайлер:

— Мать, «мелкая девчонка» права. Хватит уже голым мужиком любоваться. Нам нужно обсудить план застройки твоего участка. А ещё нам нужна связь, для того, чтобы договориться о поставках материалов.

— Да как вы смеете⁈ — пришла в ещё больший возмущение женщина.

Ей ужасно захотелось очень красочно и далеко не в лестных выражениях напомнить всем, что это именно её участок. И на своей земле она никому не позволит даже рот раскрыть без разрешения. Однако женщину перебил пенсионер:

— Давай не будем обузой для тех, кто пытается жить рядом с нами. Тем более, что мы ведь не навсегда прощаемся.

И данную фразу Ивана Савельевича женщина вообще не поняла. Быть обузой? Для кого? Для этих никчёмных блох, которые к ним буквально присосались? О чём говорит сейчас этот мужчина? Иногда она просто не понимает его странную логику. Но, немного помолчав, Скайлер натянуто улыбнулась и сделала изысканный реверанс, прощаясь с Иваном Савельевичем.

— Эм-м-м, — неуклюже помахал ей пенсионер рукой, ничего не свежующий в придворном этикете. — До вечера.

Связь с пенсионером прервалась и Скайлер спокойным голосом поинтересовалась у чумазого коротышки, стоявшего рядом со жрецом:

— Что у тебя?

— Так, вот, — простецки указал дверг на обелиск Скайлер, при этом обдав женщину лютейшим перегаром. — Закончил, значит, я с реставрацией и гравировкой этого «надгробия».

— Вижу, — коротко прокомментировала результаты данной работы Скайлер. — Но что все эти художества на моём обелиске означают?

— Да шут его знает! — развёл руками дверг. — Мне во сне всё это привиделось, когда я почти до белой горячки напился. Да и на