Великая Отечественная война: выступления, беседы, комментарий - Иосиф Виссарионович Сталин

– Так вот, я посоветовался с тов. Еременко и решил дать салют в честь войск, взявших Орел и Белгород, поэтому прикажите приготовить в Москве салют из 100–120 пушек, но без меня не давайте, чтобы не испортили этого мероприятия. Мы сейчас пообедаем, и я к вечеру приеду в Москву».

Москвичи увидели первый салют. На исходе 5 августа, ровно в 24 часа был дан залп из 120 орудий. Всего было дано 12 залпов, производившихся через каждый 30 секунд в течение шести минут. Москва салютовала войскам Брянского фронта, освободившего при содействии с флангов Западного и Центрального фронтов город Орел, и войскам Степного и Воронежского фронтов, освободившим город Белгород. Все крупные победы с этих пор отмечались салютами в Москве, 354 раза салютовала столица доблестным советским воинам.

Восстановление патриаршества

В четыре часа утра 22 июня 1941 года солдаты фюрера вступили на нашу землю. Пришли, как они утверждали, «спасать христианскую веру». Но в секретных «Политических задачах немецкого солдата в России» говорилось иное: «Существо Русской Православной Церкви заключается в том, что христианство в его закостенелой форме было воспринято идейно незрелым народом. Так возникли исключительная набожность и глубокая магическая вера в обряды. Православная Церковь на много веков задержала развитие русской культуры. За пределами Церкви не существовало умственной жизни: ни рыцарской культуры, ни гуманизма, ни ренессанса».

По прошествии восьми с лишним часов после начала войны митрополит Сергий, как и другие москвичи из сообщения Молотова по радио, узнал о ее начале. Семидесятипятилетний иерарх на этот раз не спросил разрешения у чекистов, сел за дребезжащую пишущую машинку и распухшими от водянки пальцами начал печатать обращение к православным братьям и сестрам.

Митрополита не расстреляли за самоволие. «Когда тревога – тогда до Бога», – наверное, вспомнил старую поговорку недоучившийся семинарист Сталин, и 3 июля 1941 года в его первом со дня начала войны обращении к народу вдруг прозвучали традиционные для христианина слова: «Братья и сестры».

А враг продолжал наступать на восток. В Москве – паника, грабежи государственного имущества, бегство из города. На заводах, на улицах – неслыханно! – в открытую ругают коммунистов. Испуганные правители вдруг вспомнили и ввели в оборот полузабытые слова: патриотизм, славяне, мать-родина. Кремль стал сворачивать знамена Третьего интернационала и вспомнил Святую Русь. И фронт устоял. Штаб полиции безопасности и СД докладывал высшему немецкому командованию о положении в Москве: «В критические октябрьские дни 1941 года резко проявился настрой населения против советского режима из-за несостоятельности советских органов власти, которые спасали себя, бросив население на произвол судьбы… Победные сообщения, постоянно распространявшиеся через прессу и радио, позволили советской пропаганде взять под свой политический контроль настроение населения… Советская пропаганда использует преимущественно национал-патриотические лозунги… В последние месяцы советское правительство все больше ограничивало мероприятия, враждебные Церкви. Все оставшиеся храмы были открыты, их посещает много народа. Регулярно проводятся богослужения, в которых звучат молитвы о свободе русской земли».

Митрополит Сергий

Как шаг самостоятельности Церкви, некоторые историки считают издание Московской Патриархией в 1942 году книги «Правда о религии в России». Не касаясь ее содержания, изобилующего, мягко говоря, вымыслом, укажем лишь на то, что составляли ее не церковные люди. План будущей книги, чей тираж почти полностью был отправлен за границу в виде доказательства, что в СССР не существует гонений на религию, представил начальник 3-го управления НКВД СССР Горлинский, а Политбюро ЦК ВКП (б) на своем заседании 10 марта 1942 года постановило поручить чекистам обеспечить это издание под символом Московской Патриархии «в соответствии с представленным планом».

В 1943 году, в преддверии Тегеранской конференции и приезда в Москву представителей Англиканской Церкви, имевших большое влияние на правительство Великобритании, а также из-за постоянного давления президента США Рузвельта, человека глубоко религиозного, Сталин решил встретиться с православным священноначалием.

В Кремле 4 сентября 1943 года состоялась беседа Сталина с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины митрополитом Николаем.

Поблагодарив митрополитов за патриотическую деятельность, Иосиф Виссарионович поинтересовался проблемами Церкви. Митрополиты указали на главные: избрание патриарха, открытие храмов и курсов для подготовки священников, освобождение духовенства из тюрем и ссылок, издание церковной литературы… Сталин обещал все просьбы удовлетворить, используя «большевистские темпы». Он предложил созвать Собор через три дня и отдал распоряжение привлечь авиацию для сбора епископов.

Спустя двое суток,7 сентября, митрополит Сергий со своей канцелярией переселился в бывший особняк немецкого посла в Чистом переулке, где с довоенных времен продолжала действовать хорошая подслушивающая аппаратура. 8 сентября состоялся Собор епископов, избравший патриархом Московским и всея Руси владыку Сергия. 17 сентября патриарх Сергий направил ходатайство об амнистии двадцати шести священнослужителей. В начале ноября вышел первый номер «Журнала Московской Патриархии». 28 ноября был утвержден порядок открытия храмов и разрешено создать в Москве Богословский институт…

Монахини помогают раненым бойцам

Религиозные общины, не испугавшись преследования, буквально засыпали Совет по делам Русской Православной Церкви, возглавляемый чекистом Г. Карповым, прошениями об открытии храмов. Но почти на все ходатайства следовал ответ, что они отклоняются по причине переоборудования церковного здания под клуб рабочих, склад зерна или гараж. Среди других причин чаще всего встречается наличие в данном районе другой действующей церкви. В Москве, например, в 1943–1945 годах верующие обращались с обоснованными просьбами открыть несколько десятков храмов. Открыт был лишь один – Всехсвятский (возле метро «Сокол»), да и то уже в 1946 году (на оккупированных территориях немцы открыли 6500 храмов – 75 % от их общего числа).

Лишь один из архиереев был выпущен из тюрьмы и возглавил епархию. Более двадцати других, об освобождении которых, не ведая их судьбы, печаловался патриарх Сергий, оказались расстрелянными в 1937–1938 годах.

Духовенству запрещалось посещать госпитали и лично передавать подарки раненым бойцам («НКГБ СССР принял меры к недопущению впредь попыток со стороны церковников входить в непосредственные отношения с командованием госпиталей и ранеными под видом шефства»); совершать панихиды на братских могилах («Не следует давать разрешение на служение панихид на братских могилах, поскольку в них хоронились граждане различных вероисповеданий»); молиться вместе со своими духовными чадами, если община не зарегистрирована советскими властями.

Было подтверждено запрещение о передаче Церкви святых мощей, хранившихся в атеистических музеях. В инструктивном письме от 26 июля 1943 года председателя Совета по делам РПЦ Карпова говорилось: «Никакого массового возвращения мощей церквам не может иметь места. Уполномоченным Совета не следует проявлять инициативы в части розыска