Военная история Грузинского гренадерского Е. И. В. Великого князя Константина Николаевича полка В связи с историей Кавказской войны - Георгий Николаевич Казбек

От первых выстрелов неприятельской пехоты, был ранен пулею в ногу командовавший бригадою генерал-майор Кишинский[156] и убит ординарец его подпоручик Гессе. Генерал Кишинский, достойный своей бригады, скрыл рану и до конца боя находился в строю.

Перекрестный картечный огонь с обеих сторон делался убийственнее; между тем обе стороны шли другдругу навстречу. Надо отдать справедливость храбрости турецких солдат, – они шли на бой с отвагою и до первых минут рукопашнаго боя остались твердыми.

Отчаянная борьба закипела в центре; оба противника сошлись на близкий картечный выстрел и, поменявшись залпами, двинулись в атаку. В глубоком молчании, держа ружья на руку, под одушевляющие звуки музыки шли грузинцы на неприятельский фронт. Здесь картина переменилась: артиллерия, кончив свое дело, отступила назад, а пехота, при громком крике «ура!» бегом двинулась вперед и вскоре начался ужасный рукопашный бой.

Трудно было одолеть неприятеля более чем втрое превосходившаго нас, «но, что могло устоять против храбрых гренадер, руководимых достойными начальниками Кашинским, Моллером и князем Тархан-Моуравовым 1-м», справедливо замечает полковник Романовский[157]. Гренадеры делали чудеса храбрости, на перечень которых потребовались бы многия страницы[158].

Все офицеры шли впереди своих частей и солдаты, одушевленые их примером, не щадили сил для прославления своего знамени во имя долга и присяги.

Пользуясь торжественной минутой, князь Бебутов усилил напор со всех сторон, отчего центр неприятеля вскоре поколебался, а затем и вся линия обратилась в бегство. Увлеченные гренадеры в безпорядке бросились преследовать неприятеля и чуть было не поплатились за непомерную храбрость: пользуясь расстройством наших рядов, турецкая конница ударила на фланг грена дер и только, слабости атаки они обязаны спасением. Баталионы гренадерских полков успели построиться в каре и отбили натиск турок.

Вслед за этим, князь Барятинский остановил бегущия линии и, приведя их в порядок, направил против леваго фланга неприятеля.

Атакованные во фланг, турки поспешно отступили, оставив в наших руках поле битвы.

Все очевидцы славнаго дела 24-го июля отдают полную справедливость храбрости участвовавших войск и распорядительности князя Бебутова и его помощников.

Трофеями победителей остались: пятнадцать орудий, два знамени, четыре штандарта, двадцать значков и множество разного оружия и снарядов. Потеря неприятеля состояла из 3 т. убитых и раненых, до 2 т. взятых в плен, в том числе 86 штаб- и обер-офицеров; вся же потеря вместе с бежавшими простирается до 20 т.[159] Между прочими 3-м баталионом Грузинскаго полка взято одно знамя и тамбур-мажорская булава, хранящияся и теперь в полку, как память славнаго побоища 24-го июля.

Нет сомнения. что дела подобныя кюрук-даринскому не выигрываются без больших потерь с обеих сторон. В одном Грузинском полку убито и ранено двадцать один офицер[160] и девятьсот сорок семь нижних чинов, из коих в ротах:

Его Высочества убито 8 ранено и контужено 51

в 1 фузелерной – 11 —,– 59

– 2 – — 14 —,– 60

– 3 – — 9 —,– 43

– 2 гренадерской – 29 —,– 78

– 4 фузелерной – 34 —,– 90

– 5 – — 29 —,– 116

– 6 – — 34 —,– 80

– 3 гренадерской —3 —,—7

– 7 фузелерной – 11 —,– 0

– 8 – — 1 —,– 19

– 9 – — 1 —,– 11

– 4 гренадерской – 23 —,—31

10 фузелерной – 2 —,– 51

Результаты кюрук-даринскаго дела показывают глубокий военный такт главнокомандующаго князя Бебутова и ошибку тех, которые требовали наступления в начале 1854 года. 24-ое июля осталось памятным днем и для мушира турецких войск – в сентябре он был вытребован для отдания отчета правительству, а вслед за тем прибыл к турецкой армии полковник Вилиамс, в качестве комиссара правительства Ея Величества королевы английской.

Разгромленная турецкая армия отступила к Карсу и в течении всей зимы уже не показывалась в поле.

Русская армия до октября находилась в лагере за Арпачаем и только в декабре распущена на зимния квартиры. 1-й и 3-й баталионы Грузинскаго полка возвратились на Белый Ключ; 2-й баталион занял квартиры в с. Карван-Сарае и Ташкенте а три роты 4-го баталиона в Джелал-Оглу.

За подвиги 24-го июля полк был осыпан наградами; между прочими 3 баталион награжден георгиевским знаменем.

«Скажи моему храброму полку, – сказал великий князь Константин Николаевич, августейший шеф Грузинскаго гренадерскаго полка, отъезжавшему из С.-Петербурга на Кавказ, флигель-адъютанту князю Витгенштейну, – что я в восторге от его геройских подвигов в сражении 24-го июля»[161]. Вслед за этим Его Высочество осчастливил полк своим портретом, а командира полка письмом[162].

Кроме этого князь Бебутов в приказе своем от 5 декабря[163] назвал полк главным виновником участи турок 24 июля; а командир полка князь Тархан-Моуравов 1-й благодарил полк за подвиги всей компании[164]. Кюрук-даринский бой был последним из главных сражений, руководимых князем Бебутовым. Вслед за этим он был отозван управлять Кавказским краем, успев, однако, вполне дипломатическими мерами, склонить курдов к восстанию против турок. В конце весны 1855 году начальство над армиею принял сам Наместник Кавказский генерал-адъютант Муравьев.

В 1855 году роли воевавших сторон переменились: Русские были уже достаточно сильны, чтобы вести войну наступательную; к тому же дела на северном берегу Чернаго моря требовали отвлечения сил неприятеля из Крыма. Карс по-прежнему оставался центром всех действии обеих сторон: неприятель, запершись в крепости не позволял оставить ее без внимания.

Ознакомившись с положением дел в Алекеандропольском отряде, новый главнокомандующий остановился на необходимости завладеть Карсом. Очевидность этой необходимости не требует слов для доказательства. Задача состояла в отыскании средств к достижению цели. В письме к князю Василию Осиповичу Бебутову, от 15 июня 1855 года[165], генерал Муравьев указывал на четыре способа действия против Карса: первый – правильная осада; второй – штурм, третий – блокада крепости и четвертый – движение к Арзеруму, оставивши обсервационый корпус под кр. Карсом. Каждой из упомянутых способов имел свое основание.

Осада правильно укрепленной крепости потребовала бы много времени и трудов. Она отвлекла бы осадныя силы от остальних пунктов; а главное, ожидаемыя подкрепления к Карсу могли бы уничтожить осадныя работы и тем лишить нас трудов и издержек.

Штурм крепости, предварительно еще не ослабленной осадными действиями, есть невозможный пример в военной истории нашего времени; и как Карс считался первоклассною крепостью, то штурмовать его казалось мыслью слишком смелою.

Как бы то ни было, генерал-адъютант Муравьев сначала выбрал третий способ действия, то-есть исключительную