Фишер. По следу зверя. Настоящая история серийного убийцы - Александр Рогоза

По выходным он обычно уезжал домой в Москву. Увозил баул с грязными вещами, оставлял маме на стирку, забирал чистое. И чаще всего даже не оставался у родных ночевать.

Из показаний мамы, Ларисы Головкиной:

«Сережа приезжал домой по воскресеньям, мылся в ванной, менял одежду на чистую, брал чистое постельное белье и в тот же вечер ехал обратно. Ночевать он оставался, только когда был на больничном, в отпуске, когда были праздники на несколько дней или если его отправляли в Москву по работе с ночевкой».

Честно говоря, многие обращали внимание на какое-то особое равнодушие Сергея Головкина к чистоте. В прямом смысле. Можно было еще понять, если парень начинает постепенно деградировать, потому что живет в черт-те каких условиях, в отселенном корпусе без воды. Но тут другой случай – у него с детства с личной гигиеной не сложилось. Еще с тех времен, когда отец поливал его из душа ледяной водой якобы для закалки, а мальчик кричал и отбивался.

«Уже будучи взрослым, когда Сережа приезжал домой после работы с лошадьми, он мог лечь в чистую постель, не искупавшись», – рассказывала мама.

«Внешне он был неопрятен. Я много раз делал ему замечания», – из показаний главного зоотехника конезавода Кузьмина.

Хотя непосредственно на работе по своей специальности Сергей Головкин был лучше всех. График у них на маточной конюшне – сложный, тяжелый, зачастую ненормированный. Во-первых, шестидневка. Во-вторых, обычно приходится работать с 8 часов утра до 19 (с перерывом в 14 до 17 часов). Зимой и весной, когда идет осеменение кобыл, сотрудникам приходится задерживаться на работе и до 21 часа, и позже. Но молодой зоотехник от работы никогда не отлынивал. С лошадьми он вообще готов был возиться 24 часа в сутки.

Правда, работа у него была весьма специфическая. Чем конкретно занимался в МКЗ старший селекционер-зоотехник Сергей Головкин, следователям потом рассказала Людмила Проклова, бригадир маточной конюшни Московского конезавода. (К слову, только в конной части завода в советское время трудились в общей сложности более 85 человек.) По ее словам, молодой специалист отвечал за случки и период, когда кобылы вынашивают плод.

«Вначале идет проба: конюх Курьянов и Головкин выводят жеребца, по очереди подводят к нему кобыл и таким образом выявляют “девочек” в “охоте”. (Так на сленге конезаводчиков называют состояние, когда лошадь готова к оплодотворению и не будет отбиваться от жеребца, этот период обычно длится пять-семь суток.) Поймав этих кобыл, ведут их на ректальное исследование на созревание фолликул».

Фолликулы – образования, которые возникают у самок млекопитающих в начале менструального цикла. Специалист как раз и должен определить их «готовность». В наше время ректальное исследование проводят с помощью УЗИ. А в 1980-90-е это делали, прошу прощения, вручную.

«Ректальное исследование кобыл проводится утром, – продолжает Проклова. – Головкин в тонких полиэтиленовых перчатках лезет кобыле в прямую кишку и определяет степень созревания фолликулы. Вечером идет естественная случка или искусственное осеменение кобылы Головкиным».

Второй вариант женщина-бригадир описывала так:

«Я с конюхом вывожу жеребца, Головкин специальным аппаратом берет сперму. При этом рядом с жеребцом ставится кобыла в охоте. Затем Головкин разбавляет, то есть подготавливает сперму и вводит кобыле специальным шприцом через катетер. Осеменяет Головкин вечером, примерно в 18–19 часов. После этого он каждый день заходит в маточную по утрам и проверяет».

Звучит это специфически и с непривычки даже жутковато. Но такова, в конце концов, профессия селекционера. Хотя коллеги нередко замечали за Головкиным какое-то подозрительное усердие во время некоторых процедур.

«Делал он все аккуратно, но при ректальном исследовании слишком долго задерживал руку в прямой кишке. При этом он пел песни, чувствовалось, что это доставляет ему удовольствие, – вспоминал шеф Фишера Олег Кузьмин. – Я считал, что это от любви к работе».

В одной из экспертиз, которые есть в уголовном деле, суммируются показания других сотрудников МКЗ, которые вспоминали поведение селекционера-зоотехника во время осеменения лошадей:

«Когда Головкин осеменял кобыл, то глаза у него становились мутными, создавалось впечатление, что он находится под наркотиками. Осеменял он обычно семь-десять кобыл, тогда как другие селекционеры по две-три. После этого он приходил на конюшню очень часто и днем, и ночью, несмотря на выходные, проверяя кобыл на жеребость… Он долго держал руку внутри кобылы и с пристрастием ощупывал внутренности, глаза у него при этом начинали блестеть, он получал удовольствие. Практикантке, находившейся в этот момент поблизости от Головкина, стало стыдно за его возбужденный вид».

Сейчас, зная о чудовищных фантазиях этого человека, мы, конечно, понимаем, что все это были «звоночки». Задним числом они выглядят реально подозрительными и сразу бросаются в глаза. А тогда… тогда коллеги считали Сергея Александровича Головкина человеком, максимально включенным в работу, фанатом своего дела. Да, немного странным. Да, порой несуразным, но настоящим профессионалом, если говорить о его прямых трудовых обязанностях.

Глава 41

Бегство от женщин

Осенью 1986-го Сергею Головкину исполнилось 27 лет. Почти все его сверстники к тому времени были уже женаты, у многих и дети были, а то и по двое. Он же продолжал оставаться бобылем. Когда родные заводили разговор о женитьбе, отмахивался…

Головкин оставался одиночкой во всех смыслах. Среди коллег по конезаводу у него тоже каких-то особо близких людей не было. Ну знаете, как это бывает – общая мужская компания, вместе в баньку сходить, выпить пенного или беленькой, умотать на рыбалку на все выходные. В жизни Сергея Головкина ничего подобного не происходило. Он со всеми здоровался, мог перекинуться парой фраз, если его пытались втянуть в разговор, но всегда держался особняком.

А что же институтские друзья? Ведь была же у них в Тимирязевке большая и дружная компания. Как выяснилось, это желание Головкина держаться среди людей хотя бы для вида прожило совсем недолго.

Скажем, вместе с ним на МКЗ работала его бывшая одногруппница по Сельхозакадемии имени Тимирязева Людмила Проклова – та самая девочка Люда, в доме которой они с ребятами встречали новый, 1979, год. На конезаводе они с 1982-го трудились в одной и той же маточной конюшне. А общались все это время, несмотря на их как бы общее прошлое, в скупом формате «привет-пока».

После выпуска из академии Сергей виделся с бывшими одногруппниками только дважды. В 1984-м приехал к кому-то из ребят на день рождения. А в 1985-м созвонился с Алексеем Фроловым, с которым в институтские годы общался ближе