Сказы казачьего Яика - Владилен Иванович Машковцев

В. Смольянинов, 1929 год

31 января 1929 года приказом № 375 ВСНХ СССР было объявлено о создании Магнитостроя, начальником которого стал С.М. Зеленцов, старый большевик, опытный организатор. Ему приходилось в свое время встречаться с В.И. Лениным. Жил он в Екатеринбурге (Свердловске), руководил Гипромезом, его хорошо знали лично И.В. Сталин, В.М. Молотов, Г.К. Орджоникидзе, В.В. Куйбышев, Я.Э. Рудзутак, И.Д. Кабаков…

Не каждое, даже значительное событие оставляет в истории яркий след. К Магнитострою это не относится. Идеи, планы, искорки дел стремительно превращались в огоньки первопроходчества, в пламя подвижничества, в героизм эпохи. Становилось явлением понятие, слово огненное, знаменное, слово алое «Магнитострой». И непостижимо сольются в один поток энтузиазм молодежи, комсомольцев, интеллект инженеров, расчетливый труд завербованных крестьян, стремление выжить, стать равноправными – у спецпереселенцев, раскулаченных и обреченность десятков тысяч заключенных из концлагерей у горы Магнитной. Будут и четкая организация, и неразбериха, идиотизм, и талантливые решения, успехи, и сокрушительные провалы.

В изображении событий тех лет проявляются две тенденции. Одни историки утверждали в силу времени и обстоятельств, будто металлургический завод, наш город воздвигали герои-комсомольцы, ударники, коммунисты, стахановцы. С 1987 года – с приходом горбачевской гласности, смягчением цензуры проявилась другая крайность: мол, Магнитка встала только на страданиях и костях десятков тысяч политзаключенных и спецпереселенцев. В итоге – одна неправда заменяется другой неправдой. Доказать это легко при помощи фактов и статистики, секретных документов, которые по случайности и в нарушение указаний не были уничтожены.

Но сначала попытаемся представить, в какой обстановке рождался Магнитострой. 1929 год был действительно годом перелома. Международная обстановка осложнялась кризисом капитализма. В Италии и Германии сформировался фашизм. Наиболее реакционные круги империализма стремились найти выход из трудного положения путем военных авантюр. На Дальнем Востоке возник очаг войны. Япония захватила Маньчжурию. Советское государство не было готово к борьбе в должной мере, хотя в 1929 году в промышленность было вложено 3400 млн рублей. Но продукция в крупной промышленности почти не росла, хотя для показухи, пропаганды объявляли о подъеме якобы на 25 %. Но рост этот исчислялся от уровня послереволюционной разрухи. В США в это время выплавлялось чугуна 43 млн тонн, в Германии – 13,2, во Франции – 10,3, в Англии – 7,7… а в СССР всего 4 млн тонн! И разрыв возрастал, Россия если не катилась, то сползала в пропасть технической отсталости. Тенденцию эту требовалось остановить хотя бы перспективой, началом индустриализации страны. В этом смысле и можно считать 1929 год переломным. К сожалению, названный год был переломным и в судьбе миллионов крестьян, у которых отбирали землю, скот, направляя их в рабство колхозов, раскулачивая, загоняя в концлагеря.

Для индустриализации страны, приобретения передовых технологий, оборудования, оплаты труда иностранных специалистов, для найма рабочих требовались валюта, деньги. К этому времени уже ничего не осталось от экспроприированных богатств русской буржуазии, дворянства, купечества, сокровищ церквей. Пришлось продавать за бесценок произведения искусства из Эрмитажа, Третьяковской галереи, Оружейной палаты. Громадные средства нужны были и для содержания партийного, административного аппарата, армии, репрессивных структур, верноподданной интеллигенции.

В общем – нужны были деньги, устойчивая валюта. Средства для индустриализации в форме кредита получить в зарубежье было нельзя. Никто нам не верил после отказа выплачивать долги царского правительства. Оставалось одно: наладить интенсивный экспорт товаров из России. Наиболее реальными и прибыльными товарами для нас тогда могли быть только нефть, лес, пушнина и хлеб. А изымать зерно у частника «чайными ложками» – дело хлопотное. Колхозы же гарантировали централизованный и надежно контролируемый сбор пшеницы в распоряжение государства. Коллективизация сельского хозяйства таким образом выполняла три цели:

1. Обеспечивала в какой-то мере финансово индустриализацию страны.

2. Путем массовой переброски «раскулаченного крестьянства» в спецпереселения и концлагеря снабжала стройки дармовой рабочей силой.

3. Решалась идеологическая установка коммунизма о коллективном ведении сельского хозяйства, ликвидации кулака, частника – «буржуазной почвы».

Наивно представление, будто колхозы были организованы и созданы по идее И.В. Сталина. К. Маркс еще в 1881 году писал Вере Засулич:

«… в России, благодаря исключительному стечению обстоятельств, сельская община, еще существующая в национальном масштабе, может постепенно освободиться от своих первобытных черт и развиваться непосредственно как элемент коллективного производства в национальном масштабе».

Установки, высказывания В.И. Ленина по этому вопросу настолько многочисленны, известны, что нет смысла цитировать их. Повторим еще раз: И.В. Сталин был хорошим марксистом, истинным ленинцем. О некоторых «отклонениях от ленинизма» мы поговорим позднее. В данный момент нас больше интересует, в какой ситуации проводилась индустриализация страны. Первая пятилетка обернулась катастрофой для сельского хозяйства страны, а не провалами по выполнению планов индустриализации, как утверждают некоторые историки. Не было никаких трагедий в том, что где-то не удалось воздвигнуть по расписанию цех, электростанцию, завод. Планы не всегда были реальными, но в конце концов упущенное навёрстывалось с лихвой. Не будет ошибочным вывод, что процесс индустриализации страны был в своей сфере успешным. Совершенно иная картина в сельском хозяйстве первой пятилетки. Оно падало пять лет подряд – с 1929 по 1934 год. По сравнению с 1928 годом поголовье крупного рогатого скота понизилось с 60,1 млн голов до 33,5 млн. Почти в два раза! Лошадей было много – 32,1 млн, осталось – 17,3 млн. В городах стало голодно, исчезало мясо. И не удивительно: гурты в 97,3 млн овец уменьшились до 34 млн. Вместо 22 млн свиней содержали с трудом 10 млн, да и то в основном в пригородах, а не в деревнях.

В селах, станицах и деревнях хлеб выгребали для экспорта, как и при военном коммунизме, до зернышка. В сельских районах начался голод, людоедство, в результате чего погибло около четырех миллионов крестьян. И побежали крестьяне в города, на индустриальные стройки, когда это было возможно. Часто заградительные отряды с пулеметами не выпускали жителей из деревень.

Из добровольцев-первостроителей Магнитостроя таких бежавших, завербованных было 99 процентов! Даже будущие поэты, литераторы Борис Ручьев, Михаил Люгарин, как и многие другие, попали на Магнитострой не под влиянием комсомольского энтузиазма, а по вербовке, чтобы не умереть с голоду. Они были счастливы, попав в «телячий вагон», получив по три буханки хлеба и банке с мясными консервами. Комсомольский романтизм, энтузиазм сформировались позднее, в 1930–1932 годах.

В таких сложных обстоятельствах рождался Магнитострой. Вскоре после назначения С.М. Зеленцова начальником Магнитостроя Главчермет ВСНХ СССР утвердил главным инженером и первым заместителем В.А. Гассельблата, вторым заместителем Л.Г. Хращевского. Группу доменщиков возглавил И.А. Соколов, горный отдел – Б.П. Боголюбов. Первый начальник Магнитостроя С.М. Зеленцов у Магнитной горы никогда не бывал. Управление Магнитостроя находилось в Свердловске. Там и пребывал С.М. Зеленцов. Но он часто