На золотом крыльце — 3 - Евгений Адгурович Капба

Он весь почернел за этот долгий путь, выглядел — краше в гроб кладут. Но спас народу, может быть, сотню! Мы, конечно, ему помогали, как могли, резервами, да и в Хтони чародейство творилось гораздо легче, но, как бы там ни было, наш Ден был настоящим героем, с этим даже спорить глупо. Вообще мне иногда казалось, что целители — самые полезные из магов! Если б у меня имелся выбор, какую инициацию получать, если бы вообще можно было такое выбирать — я бы точно стал целителем. Хотя и телекинетик — тоже неплохо. В конце концов, кто бы дорожные знаки в задницы рыбам втыкал?

Мы прошли внутрь. В пабе и во дворе было полно народу, в основном — вооруженного, многие оказались ранены. Стоял шум и гам, кто-то перекусывал, кто-то чистил оружие, другие общались и делились пережитым. Наши тетеньки со слезами кинулись к своим деточкам: один паренек сидел, привалившись спиной к стене, и на его ноги уже наложили шины, другой имел вид весьма забинтованный, его лица практически и не разглядеть было за повязкой.

— А, — сказал Розен. — Тут не страшно, можно сделать. Но будет больно, предупреждаю. Миха, поделишься?

Он уже раз тридцать за сегодня задавал этот вопрос, и я всякий раз отвечал согласием. Пофиг на секретность, людей спасать надо!

— Поделюсь, — ответил я, как и тридцать раз до этого.

На донышке еще оставалось кое-что. Розен присел на корточки рядом с тем, у кого болело лицо, и посоветовал:

— Не дергайся, — а потом огляделся и попросил: — Подержите его, а? Сейчас ему будет прям плохо, а потом — нормально.

Местные завсегдатаи с внезапно серьезными лицами вцепились парнишке в руки и ноги. Я положил руку Дену на плечо, и он — наш бестрепетный лысый вождь — коснулся кончиками пальцев перебинтованного лица пациента и проговорил:

— Sanus ossa et musculi!

Если уж он решил воспользоваться словесной формулой для концентрации, значит точно очень устал. Да и я, похоже, тоже, потому что почувствовал испарину на лбу и тяжесть в коленях — но руку с плеча Розена не убрал. В конце концов — в гробу отдохнем, тут пацана подлечить надо… А потом Ден пересел к тому, у которого были перебиты ноги, и тихо, но отчетливо, произнес:

— Ossa in cruribus simul crescent, — этого ведь тоже нужно было подлечить.

Что-то хрустнуло, и пациент заорал, как ненормальный, задергался, пытаясь вырваться из рук державших его мужчин. А потом вдруг замолк, как будто прислушиваясь к своим ощущениям, и вдруг удивленно проговорил:

— Ой, мама! А ноги не болят больше!

Как будто дожидаясь этого возгласа, Розен вдруг рухнул на землю, как подкошенный, а я, не успев подумать ничего вразумительного, рухнул прямо на него — сверху, и сознание мое выключилось.

* * *

Интерлюдия

— Пока это похоже на нашествие ящериц с ожирением, даймё-сама, — проговорил мужчина, который стоял лицом к окну. — Я не вижу легендарного кошмара из ваших мифов. Этот город живет с Хтонью внутри с момента своего основания, и теперь тоже не сдастся, даже если наполовину будет разрушен, а наполовину — сгорит.

— Доракон, Урадзимиру-сама, — с четко слышимым акцентом ответил ему второй присутствующий в комнате человек — азиат в строгом костюме. — Доракон помешал осущесутувится пулану. Дайкадзю недосутаточуно курови даля вопулощения!

— Дракон… На кой черт вы решили использовать детей? Наш дракон просто помешан на детях! Казнили бы хоть сотню каких-нибудь снага или заключенных из тюрем — он бы и крылом не повел! Тащили целый вагон с детьми через всю страну и думали — никто не узнает?

— Это айны, Урадзимиру-сама. Вусем пулевать на айнов! Куровь детей — самое дейсутувенное… — собеседник принялся объяснять, но был резко прерван.

— Да хоть бы там были даже и гоблинские детеныши или малышня хоббитцев! Этот дракон — ненормальный псих, у него — пунктик! — мужчина у окна глубоко вздохнул. — Вы знаете, что случилось? Он под прикрытием вечера встречи выпускников привез в Ингрию несколько десятков своих учеников, и все — сильные маги! Они встречались на Аптекарском острове, в каком-то ресторане, и на данный момент полностью очистили его от хтонической фауны!

— Хурабурые воины! — прокомментировал азиат характерным рокочущим говорком — Мы не можем конутуролировать все. Но мы выполуняем сувои обязательсутува!

— И я выполню свои… — хозяин кабинета достал из кармана смартфон, найдя в нем нужный контакт, нажал кнопку вызова. Дождавшись отклика, он нетерпеливо спросил: — Димитровоградка — всё? Как нет? Какой гастрофест в Кронверкском парке? А! Гастрофест, точно! А причем тут шаурма?‥ Ордынская кухня? Уруки? Князь Хтонический? Зараза…

На лице мужчины появилось выражение, свидетельствующее о состоянии, близком к отчаянию. Он вцепился в свою окладистую рыжую бороду и скрипнул зубами:

— Придется идти на поклон к Петруше… — эти слова прозвучали досадливо. — В последнее время у нас получалось договариваться, но, боюсь, это будет стоить мне разгромленного Адмиралтейского острова… Впрочем — там собственность опричная, пусть их бесконечно умный ИИ с этим разбирается.

Потом он обернулся к замершему у стены азиату и сказал:

— Я думаю, вы и ваши люди уже можете покинуть Ингрию, даймё-сама. Ситуация дальше будет развиваться без вашего участия.

— Мы долужуны быть уверены…

— Уж поверьте, с Игорем Константиновичем я договорюсь. Великий князь Сахалинский не станет чинить препятствий, если иностранные инвесторы придут на остров Фигурный…

— Сикотан-то, — поправил его азиат.

— Пусть будет Шикотан, это мелочи… Выкупайте порт и рыбоконсервный завод, не вижу проблем.

— Айны и гобурины…

— Да делайте вы с ними что хотите! Мое слово: с весны сможете начать работу на Шикотане. Все, оставьте меня, дайме-сама, мне снова нужно решать вопросы самостоятельно!

Хозяин кабинета широко распахнул окно и прислушался: в вышине раздалось хлопанье крыльев гигантской птицы — не то чайки, не то — альбатроса.

Глава 17

Дудочка для крысолова

Мне снились большие белые ладони над Ингрией, летающие мосты, тот самый дракон о трех головах — двух человеческих и одной драконьей — и японцы в костюмах. А еще — тарелка с библейской похлебкой от Гутцайта. И какой-то рыжий мужик в окровавленном белом халате, очень строгий и почему-то очень знакомый. Он шел по набережной и ругался со странным царем, который и не царь вовсе,