Этот русский рок-н-ролл - Александр Рыжков / Тарантино

Зима на полуострове - совсем не та, что в Москве. И январь здесь другой. Бесснежный, дождливый месяц. Редкие заморозки случаются по утрам, и чем дальше от побережья, тем резче температурные перепады. Но всё равно, калифорнийская зима - это даже не московский октябрь, тот куда жёстче… Так что самодовольные парни из проката, окрестившие русских словом «психованные», точно погорячились.

Для Индейца и Корня в этой поездке не было ничего экстремального. Ну да, слегка приморосило дождичком в дорожку... Добрый знак нашему человеку. Прохладно? Для янки, возможно, и да! Но двенадцать градусов по Цельсию - не повод отказаться от мечты для русских. К тому же, на байках имелись опции для изнеженных людей - грипсы (рукоятки на руле) и сиденья с подогревами. Куда сложнее было совладать с норовом тяжёлых «горшков». Но ничего, через три десятка миль друзья обвыклись, перестали менжеваться и растворившись в кайфе, отдались дороге без остатка.

«Шестьдесят шестая» затягивала своей непохожестью с тем, к чему привыкли глаза, подменяя одну реальность другой: олдовые бензоколонки с ручными насосами, старые шрифты на знаках, милые закусочные, где ситец в окнах, а кулинары – в колпаках. И люди... другие лица. Бытие определяет сознание, так кажется? Но... маркетологи и тут порезвились, не оставив иллюзий. Монетизация, мать её! Очарование пятидесятых на потребу туристов.

Ещё до поездки Индеец купил два дорогущих спальных мешка для суровых условий - какие-то космические материалы и гагачий пух. Зачем? Всему виною детская мечта - уснуть в пустыне, под звёздным небом, глядя в бесконечность. Корень проникся индейской причудой, поэтому первую же ночёвку решили устроить в пустыне Мохаве. Никаких костров, никаких палаток. Два спальника на стылом песке, да верёвка из немытой овечьей шерсти кольцом вокруг (против змей). Вот только со звёздным небом не вышло - низкие тучи заволокли небо, придавив пустошь непроглядной тьмой.

- Марчо..., - Корень лежал на спине, упакованный в мешок. - Знаешь, Марчо... Я благодарен тебе, за то, что выдернул меня из болота. Ещё бы немного - и всё.

- Выдёргиваю. Не выдернул.

- Ну как же... Я даже вспомнил, о чём мечтал.

- Всем нужна встряска. Без мечты загниём..., - Игнат улыбнулся, ехидно корёжа «українську мову». - Дали буде.

Спальник и правда оказался хорош. Проснувшись в комфорте и тепле, Индеец обнаружил, что всё вокруг покрыто коркой льда, захрустевшей при первых же попытках расстегнуть внешний клапан. От этого шума проснулся Корень. Аккуратно, чтобы не спугнуть звенящую тишину, он сел, неслышно дышал и часто моргал, виновато улыбаясь уходящим снам.

- И как оно? - прошептал Индеец одними губами.

- Ещё хочу..., - Димон встряхнул головой. - Это круче, чем кокс.

Два эспрессо на спиртовке, пар изо рта - всё молча. Стали собираться. Запотевшие визиры, перчатки, боты. Не без труда раскачав остывшие моторы, притихшие кенты выбрались на асфальт и покатили дальше.

Всё тот же туристический маршрут. К вечеру винтажные артефакты поредели, а потом и вовсе пропали. Рекламные плакаты стали ниже и проще, безликие заправки, унылые заборы, Аризона... Похолодало. Продувалось многослойное термобельё. Но в мотели не тянуло, так что вторую лёжку угнездили под Холбруком....

- Give all your money here dog, now!

(Отдавай все свои деньги, быстро, пëс!)

Индеец не сразу понял, где он и что происходит. В щёку давило чем-то ледяным, а непривыкшие к свету зрачки туманились яркими бликами.

- Do you hear me - don't move! I'll shoot you, I swear to God, I'll shoot!

(Ты меня слышишь, не дергайся, я выстрелю, клянусь богом, выстрелю!)

Спальные мешки окружили четверо подростков, перевозбуждённых от собственной крутости. Полгода промышляли они, щипая «жирных бобров» - заблудших туристов, очарованных «шестьдесят шестой», «трясли» испуганных романтиков. Отщурившись утренним светом, Игнат огляделся: четверо хилых «бойцов» приехали на потрёпанном Вранглере, оставленном неподалёку. На лицах - маски. В щёку упирался ствол помповика, им тыкал «рыжий», он же и базлал.

«Хорошо, что не пожмотился на альпинистской снаряге...»

- Money! - завизжал «рыжий».

- Money? - Индеец кивнул на Корня. - He has money (Деньги у него).

- I have the money (Деньги у меня), - смекнул Димон.

В тот момент, когда «рыжий» отвлёкся, глянув на Корня, Игнат потянул внутреннюю петельку горного спальника. Мгновенно сработал механизм, спасающий альпиниста в случае снежной лавины. Скрытые пружины развернули конверт, словно бутон, освободив индейские руки. Дёрнув по вектору ствола за помповик, Индеец опрокинул «рыжего», отобрав ружьецо.

- I don’t like shooting the spine (Не люблю стрелять в спину), - помповик щёлкнул, сменяя патрон в патроннике.

«Бандюки», «вставшие на лыжи», передумали.

- Turn out your pockets, put all the cash on the bag (Выверните свои карманы, положите кэш на сумку), - Индеец указал на порожнюю торбу.

Корень, выбравшийся к тому времени из мешка, ползал на четвереньках, не в силах сдержать хохот.

- Are you gangsters? - поинтересовался «рыжий», выкладывая купюры.

- No! - Димона окончательно скрутил спазм. - We are Russians!

Собрав наличность, Индеец «построил захватчиков» и повёл к джипу.

- Will you kill us? (Вы нас убьёте?), - блондинистый мальчик с мольбой посмотрел на Димона.

- I’m just gonna kick your asses (Сегодня ограничусь подсрачником).

Индеец выполнил обещание - Вранглер уехал.

- Ну что, теперь харчуемся на трофейные? - Корень сипел остатками смеха.

- Разумеется. Яичница с беконом и два черничных пирога. Уж заждались..., - Игнат зевнул, - погнали.

Завтрак удался. Забулькали V-образные моторы. И только байки взяли разгон, как заскрипели тормоза на «Спрингфилде» Игната.

- Что стряслось? - Димон остановился рядом с другом.

- Даже не знаю... Не сочти меня за психа, но... Очень странно., - Индеец поднял визир на шлеме. - Такое ощущение, что мы здесь не одни. Как будто бы за нами наблюдают.

- Может в мотель? И ты поспишь?

- Корень, я не псих. Вот просто поверь на слово, надо возвращаться.

- Ну... Надо, так надо.

***

Жарко натопленный хоган, прокуренный травою от пола до стропил, томил мысли по второму кругу, словно нефеля