Почему Бог выбрал эту обезьяну - свящ. Антоний Лакирев

разнообразие тоже велико — ну, еще желательно, чтобы популяция была панмиктической, то есть вероятности любых сочетаний аллелей были более или менее сходными, если не равными. Но в реальности так бывает далеко не всегда.

…клагги жили на берегах этого озера с незапамятных времен. Собственно, не такая и длинная память у них была — просто они уже не помнили тех вождей, которые привели их сюда. Окрестности озера изобиловали пищей; хищников тут было поначалу тоже немало, но и львы, и леопарды, и гиены, и многие другие предпочли покинуть эти места, не выдержав конкуренции со сплоченными группами этих ненавистных бывших обезьян. Среди леопардов ходили слухи, что где-то далеко на севере живут какие-то хищники, которые охотятся стаями, как люди — но здесь их не было. А все остальные все больше и больше рисковали остаться без пищи и — уходили подальше.

Племя клаггов росло и множилось. Когда их становилось слишком много, племя разделялось и новая группа уходила жить дальше по берегу озера или впадавших в озеро рек. Но все они оставались клаггами. Когда нужно было защищаться от племен, приходивших туда, где жили клагги, они посылали за мужчинами из соседних кланов и общими усилиями прогоняли пришельцев. Между собой клагги, случалось, тоже ссорились и даже дрались, особенно в голодные годы.

Несколько раз в год клагги собирались вместе ради охоты на слонов. Для того чтобы окружить стадо и загнать слонов к обрыву, нужно много охотников. В начале сезона дождей, когда слоны приходили в ту местность, где жили клагги, один из вождей — тот, на чьей территории слоны показывались первыми, — отправлял членов своего клана — мужчин, женщин и подростков — к соседям и собирал всех к большому камню, лежавшему на берегу озера. Клагги так и называли его: камень слонов.

Это было удивительное и пугающее зрелище: клагги не любили большого скопления людей. Когда на расстоянии вытянутой руки от любого клагга оказывалось больше трех-четырех человек, он терял самообладание, его начинало тошнить и трясти, и он спешил отойти подальше68. А удивительным было то, как разнообразны были клагги: рослые и приземистые, рыжеватые и черноволосые, с кожей совсем темной и посветлее, кривоногие, как древние бырры, и стройные, как соседние юмби. Лица тоже были самыми разными, и это тоже пугало клаггов. Тридцать, а то и пятьдесят лиц и имен они могли запомнить и отличать, но когда их было в пять раз больше, клаггам казалось, что перед глазами все мелькает и кружится, и они часто усаживались на землю.

Еще тяжелее был день, когда раз в год клагги обменивались женщинами у того же слоновьего камня. На самом деле, женщины оставались дома, приходили только вожди и юноши, в этот год ставшие взрослыми, и девушки. Иногда это были целые группы, которые после дня женщин уходили далеко на край территории клаггов и поселялись на пустом месте.

В 5238 год после заселения клаггов (по нашему счету это 614975 до РХ), за луну до дня женщин, в эти места началось нашествие аммов — тех самых аммов, которым суждено было населять эту местность следующие десять тысяч лет. Несколько окраинных кланов вступили с ними в битву, но аммы были сильны и многочисленны… Много клаггов погибло в ту луну. И в день женщин к слоновьему камню собрались все клагги: старики, женщины, дети, мужчины, подростки. Если бы кто-нибудь из них умел считать, он насчитал бы четыре сотни человек. И почти столько же было аммов.

К вечеру все было кончено, не больше трети клаггов медленно уходили на север, где простирались бедные пищей ненаселенные земли. Аммы не то чтобы гнались за ними — скорее, они хотели убедиться, что клагги ушли и не вернутся больше. Теперь это была равнина аммов.

А клагги все шли и шли. Сначала умерли старики, потом дети. Через две луны начали умирать и взрослые — сначала мужчины, потом и женщины. Через три луны после побоища к суровым горам на дальнем севере приблизилась лишь крохотная горстка клаггов. В ней были всего четыре взрослых мужчины и пять женщин — больше никому не удалось спастись. Но теперь они достигли по-настоящему пустых земель.

Эти четверо были братьями, трое — родными, а четвертый был им кузеном. Очень похожие друг на друга, с высокими лбами (что не так уж часто встречалось у медлительных и тугодумных клаггов), они потому и выжили, что лучше других умели понимать друг друга и поддерживать. А еще все они не болели сонной болезнью, выкосившей по дороге большую часть клаггов. Женщины братьев тоже умерли по дороге, поэтому их женщинами стали те, что выжили и дошли с ними до гор.

Клагги поселились здесь на долгие годы, их снова стало довольно много. Но они быстро забыли, какими ярко-рыжими бывают девушки, какими шоколадно-коричневыми бывают мужчины: и у братьев, и у их новых женщин была темная кожа и темные волосы. И если в семьях новых клаггов рождались и становились взрослыми подряд три мальчика, их снаряжали всем племенем, отдавали им тех девушек, которых они выбирали, и навсегда отправляли в долгий путь на север…

Эффект «бутылочного горлышка» (он же дрейф генов) заключается в том, что в тяжелые времена, при климатических переменах, голоде, миграциях и т. п., из исходно большой и генетически разнообразной популяции выживает лишь малая часть. При этом сохраняется малая доля исходного генофонда, так что гены, редкие в исходной большой популяции, могут теперь встречаться у большинства, а то и у всех.

В человеческой истории «бутылочные горлышки» имели место бессчетное множество раз. Начало практически каждой группы гоминид, которую сегодня различают как отдельный вид, происходило именно так. Как минимум наши непосредственные предки проходили через «бутылочное горлышко», когда вышли из Африки, а скорее всего, и еще раньше и еще позже. И всякий раз значительная часть генофонда утрачивалась. Впрочем, нельзя сказать, что возникающий новый вид или популяция при этом много теряли. Генетическое разнообразие — полезная вещь для тех, кто эволюционирует традиционным путем. Но не настолько, чтобы держаться за него любой ценой…

Для эволюции человека эффект «бутылочного горлышка» был чрезвычайно полезен. Благодаря ему в новой малочисленной популяции закреплялись и становились преобладающими аллели, обеспечивающие когнитивный взрыв. Без этого они растворились бы в общем генофонде массовой туповатой популяции, где умные люди были бы редкостью, как алмазы в помойке. Или вы считаете, что так и произошло?

Глава 11

Язык

Грань, отделяющая нас от других приматов, на самом деле, вполне очевидна: это язык. Большинство животных так или иначе коммуницируют друг с другом, но только наш вид пользуется для этой цели членораздельной речью и языком — сложной и разнообразной, упорядоченной и структурированной системой сигналов, в которой слова обозначают… да чего они только не обозначают! Социальные отношения и научные знания, эмоции и политика, экономика и технологии — все это сферы, которые трудно себе представить без языка. Язык, по сути, — синоним разума, и одно без другого непредставимо (по крайней мере, на этой планете).

а. Что это такое?

Всякому человеку, особенно хоть немного учившемуся в школе, интуитивно понятно, что такое язык. Тем не менее для дальнейшего разговора будет полезно взглянуть на это несколько подробнее. Человеческий язык состоит из слов — кто бы мог подумать! — каждое из которых имеет более или менее определенное значение. Лингвисты обычно обращают внимание на существительные и глаголы, но само собой понятно, что никакой реальный язык ими не ограничивается. Набор разнообразных частей речи не так сильно отличается в семи тысячах существующих языков, а вот число слов отличается очень сильно.

Заметим, что трудно сказать, как меняется набор слов в человеческой истории. Интуитивно предполагают, что у ископаемых людей в словаре должны были быть только слова «камень», «секс», «мамонт» и «иди отсюда»… Так ли это на самом деле — большой вопрос, тем более что для нас неочевидно, как соотносятся слова