За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином - Инна Волошина

а в центре образовывалась круглая площадка. Справа от входа и дальше за кругом мест комната была пустой, но красиво украшена вьющимися растениями в сочетании с цветами. Комната располагала к хорошему настроению. Всё было как бы пропитано атмосферой доброжелательности. Рассматривая обстановку комнаты и друг друга, мы расселись кто где захотел. Я остановил свой выбор на внешнем большом кругу, а расположился так, что мне были видны и зелёный уголок комнаты и большие окна почти от потолка и до самого пола. Окна задёрнуты лёгкой материей приятного голубого цвета. Занавес хорошо пропускает свет, но не даёт возможности видеть, что там, за окном. Это не отвлекает внимания. Кроме того, со своего места я мог хорошо видеть собравшихся.

В этот день все сидели отдельно друг от друга. Должно быть знакомых среди присутствующих не было. Если в колледже у нас были невысокие дубовые парты, то здесь всё было иначе: небольшой удобный столик тоже круглый, его можно поднять или опустить, как удобно, так же круглый стул с удобной спинкой. Стул вращается, поднимаясь и опускаясь, можно поворачиваться, куда захочешь. Всё было удобно.

Я достал тетради и ручки, положил свои пожитки на стол и стал рассматривать присутствующих. Нас оказалось мало. Без сопровождающих всего шестнадцать человек, и из них только три женщины. Я не успел присмотреться к людям, с которыми мне предстояло общаться в ходе учёбы, как вошёл мужчина высокого роста. Лицо его приятным, взгляд тёмных глаз — располагающим к себе. На нём было одеяние до пола, поверх накинута лёгкая накидка тёмно-синего цвета. Волосы свободно, мелкими завитками спадали к плечам. В руках он держал подобие тетради и… у него были чётки. Его вид казался несколько странным, особенно одежда. Тёмное на фоне светлого привлекало внимание. Как я выяснил позже, такая одежда была на всех Учителях Синода. Я успел рассмотреть этого человека, пока он шёл к площадке. Он слегка поклонился на четыре стороны и сказал:

— Я приветствую всех собравшихся. Мне радостно, что на мою долю выпало первое занятие с вами. Я — Учитель философии. И должен вам сказать, что при виде Учителя, и когда он входит в комнату, все должны оставаться там, где они оказались. И только после приветствия Учителя можно занять свои места, если вы оказались вне их. Приветствовать Учителя надо лишь кивком головы. Это обязательно. Попробуйте поприветствовать меня, а я посмотрю хорошенько на вас.

И, поворачиваясь, он медленно окидывал взглядом каждого и, получив приветствие, переводил взгляд на другого. Потом объявил:

— Меня зовут Эрнест Морган, но обращаться ко мне следует, как и к другим Учителям просто: «Учитель». А если надо будет найти меня, то спрашивайте Учителя Моргана. Думаю, что усвоить это не сложно. А теперь я хотел бы познакомиться с вами. Я буду называть ваши имена, а вы будете вставать.

Из названных имён, четыре повисли в воздухе. Учитель Морган сделал особые пометки в своей тетради, с которой он зачитывал имена.

Так начались мои занятия в Синоде Духовного Образования. Занятия — они везде занятия. Нам давали материалы для изучения, что можно назвать иначе — читали лекции. Мы практически разбирали отдельные детали, а потом сдавали нечто вроде экзаменов, как в колледже. Мне было приятно посещать Синод. Здесь у меня появились новые знакомые. Но, в силу каких-то обстоятельств, я ни с кем особо не сблизился. Первое время занятия в Синоде меня поглощали полностью, занимая мои мысли, мои чувства. После занятий я ходил в Хранилище книг, подолгу задерживаясь там. Брал книги домой и занимался ещё и дома. Учитель часто навещал меня. Он похвалил моё рвение к знаниям. К тому же похвала была заслуженной: я сильно продвинулся по духовной «лесенке» вверх.

Через некоторое время после начала занятий в Синоде мне стали давать индивидуальные задания. Стало интересней: больше свободного времени и более широкий выбор литературы. К тому же я был частично освобождён от посещения отдельных предметов, так как занимался самостоятельно.

Какое-то время я упивался данной мне свободой действий. Но… было много свободного времени, и в такие минуты меня охватывало одиночество. Те люди, что окружали меня, не приносили мне полной радости общения. Мне чего-то не хватало!

Я стал часто ходить к родным на Землю. Но ни бабушка, ни сестра, ни отец не могли заглушить во мне тоску… Снедающую душу тоску. Я был одинок. Рядом со мной не было той, которая могла сделать меня счастливым — Тамары. Я пробовал искать её сам. Зная, что Учитель уклонится вновь от прямого ответа, я не говорил ему о том, что делаю.

Однажды я чуть не поплатился за свою самостоятельность. А получилось всё вот как. В очередной раз представив образ Тамары, я силою мысли и желания переместился… Но куда я попал? Увиденное шокировало меня…

Я стоял на некоем подобии моста через дурно пахнущую речушку. Вокруг меня не было ни души. Со странным чувством страха и омерзения я рассматривал то, что меня окружало. Сам по себе воздух казался мне тяжёлым и серым. Редкая растительность, если так можно назвать деревья с пожухлой, оплетённой тенётами листвой. Они казались обгоревшими, а местами были выгрызены. Трава с сизым оттенком — и та чахлая. Я не мог здесь более оставаться. От реки поднимался зловонный запах. Меня стошнило. Я ринулся с моста прочь. И чуть не упал. Споткнулся и больно ударился обо что-то рукой. На какое-то мгновение, как мне показалось, я потерял сознание. Через силу я поднялся на ноги, перед глазами плыли круги. Кое-как я сошёл с моста. Чуть в стороне от речушки зловоние реки было менее ощутимо. Я присел на камень (как показалось мне), чтобы немного отдохнуть, а затем выбраться отсюда.

Но не успел я и подумать ещё о чём-нибудь, как «камень», на котором я сидел, зашевелился. Это оказался маленький горбун с ужасным лицом. В первый момент каждый от неожиданности отскочил в сторону от другого. Однако карлик опомнился быстрее, чем я.

— О, свеженький какой! И откуда ты такой тут взялся? — зашипел он, а сквозь редкие зубы побежала зеленоватого оттенка слюна.

Меня снова стало тошнить. Всё нутро собралось в комок. Живот стянуло. И я покатился по земле в приступе острых коликов, слыша над собой злорадное ликование горбуна.

— Да ты совсем, видать, изнеженный! Что? Не по тебе местечко?! Ха-ха-ха…

Не знаю, что произошло со мной. Может быть, я впал в забытьё или бредил. Я видел ужасного карлика, а в ушах звенел